БЫЛ ЛИ ЛЕНИН МАРКСИСТОМ?

НАРОДНИЧЕСКИЕ КОРНИ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА

САЙМОН КЛАРК

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ

Имя Ленина как одного из основоположников теории «марксизмаленинизма» тесно связывают с именем Маркса. Однако несмотря на то,

что Ленин подчёркивал роль революционной теории, его вклад в развитие

марксизма очень ограничен. Он обладал талантами непреклонного революционера (в народнических традициях Чернышевского), блестящего пропагандиста и политического организатора. Его вклад в революционную теорию состоял в модификации марксистской ортодоксии посредством включения в нее политических и организационных принципов револю ционного народничества на основе плехановского «диалектического материализма» - эта своеобразная интерпретация была для Ленина постоянной путеводной звездой. В своей статье я хочу показать, что Ленин никогда не порывал с теоретическими и политическими традициями русского народничества, а лишь придал плехановскому проекту слияния марксизма с инородным каркасом народничества законченный характер.

Народничество и истоки русского марксизма Согласно марксистско-ленинской ортодоксии, народничество и марксизм представляют собой две совершенно противоположные политические и теоретические традиции.

Однако это совершенно ложная характеристика, так как русский марксизм возник непосредственно из народничества, а отличительные черты марксизма-ленинизма уходят своими корнями в теоретические традиции русского народничества.

Развитие марксизма в России имело место не вопреки народническому движению, а внутри него. Ранние народники были романтическими критиками капитализма, они много заимствовали из философии истории Гегеля и особенно из младогегельянской интерпретации гегелевской диалектики истории к а к п р о ц е с с а отрицания и трансценденции. НеСаймон Кларк - преподаватель Уорвикского университета (Великобритания), автор ряда монографий по истории социологии, экономической социологии; в последние годы занимается исследованием социальных и политических отношений в России.

смотря на свой романтизм, они были ярыми противниками идеализма, ассоциируя его с тиранией религии и самодержавия и развивая материалистическую интерпретацию гегелевской диалектики, согласно которой идеалы свободы, равенства и братства не выводились из мира духа, а рассматривались как изначально свойственные существовавшим институтам крестьянской жизни, прежде всего - крестьянской общине. В 60-е гг. XIX в. это материалистическое понимание истории было дополнено эволюционизмом Дарвина. Наибольшее влияние на народников оказал Л. Фейербах, материализм которого непосредственно вдохновлял и Белинского, и Чернышевского, хотя они, подобно всем народникам, соединяли свой материализм с романтическим утопизмом.

Народники столкнулись с теоретической проблемой соотнесения своей утопической мечты с более земными устремлениями крестьянства, условия жизни которого, как предполагалось, должны были обеспечить определенную материальную базу для реализации этой мечты. Однако невежество крестьян не позволяло им воспринимать социалистическую мечту как свою собственную. Таким образом, несмотря на наличие в жизни крестьян материальных предпосылок для социалистических устремлений, ценности и идеалы нового общества разделялись только интеллигенцией. Эта проблема стала основой принципиального раскола внутри народнического движения: одни верили, что социалистические ценности являются имманентным условием жизни основной массы населения и поэтому основное внимание уделяли агитации; другие полагали, что эти ценности присущи лишь интеллектуалам и потому прежде всего подчеркивали необходимость образования.

Важно отметить, что это размежевание выражало различные решения одной и той же идеологической и политической проблемы - легитимации и реализации социалистических ценностей, поддерживаемых лишь незначительным меньшинством населения - интеллигенцией. В этом смысле оба течения представляли собой то, что Маркс охарактеризовал как «утопический социализм». Народничество смотрело на материальные нужды крестьянства с точки зрения необходимости обеспечения социальной базы политическому движению, которое могло бы воплотить эти ценности в жизнь."

В этом смысле оно было привержено «материалистической»

философии. Но сами эти «материальные потребности» идеологически определялись интеллигенцией, так как стремлений, которые народники хотели осуществить, были стремлениями не крестьянства, но самих интеллектуалов. И в этом смысле народничество было привержено философии столь же идеалистической, как и та, с которой оно боролось.

В 70-е гг. процесс размежевания привел к отделению анархистов, идейным вдохновителем которых был прежде всего Бакунин, «от субъективных социологов» во главе с Лавровым и Михайловским. Но этот раскол в своей основе был тактическим и даже риторическим размежеванием в пределах народнического движения, поскольку обе фракции шли в деревню вести пропаганду среди крестьян. И только с крушением народнической веры в крестьянство, последовавшим вслед за голодом 1890-91гг., произошел гораздо более значимый раскол, приведший к отделению социал-демократов от «легальных марксистов», с одной стороны, и от анархистов и «экономистов» - с другой.

Марксизм в России пользовался влиянием уже на ранней стадии развития народничества, так как Маркс дал самую мощную критику современного капитализма и наиболее сильные аргументы для противодействия его развитию. Но главное состояло в том, что марксизм создал идеологический мост от романтического народничества к современному социализму, выдвинув научную теорию, способную как объяснить провалы народничества, так и указать новый путь вперед. Вопреки вере народников в то, что узость рынка делает развитие капитализма в России невозможным, политэкономия Маркса показала возможности его прогресса, а также его ограниченность, указав на пролетариат как на социальную силу, которая его свергнет. Однако марксисты 90-х гг. так же мало интересовались положением пролетариата, как народники 70-х гг. - положением крестьянства. Поворот от крестьянства к пролетариату произошел не потому, что пролетариат страдал больше, и тем более не потому, что он составлял большинство. Просто в пролетариате увидели нового проводника старых народнических надежд, «материальную базу» реализации социалистических ценностей. В этом смысле русский марксизм развился прямо из русского народничества в ответ на изменение экономических, социальных и политических условий.

Плехановский марксизм развивался в контексте споров в русском народничестве 80-х гг. в то время, когда Плеханов повернул от крестьянства к пролетариату как основе своих революционных надежд. Законы исторического мате риализма гарантировали, что развитие капитализма, разрушая непосредственные надежды народников, приведет в конечном счете к их реализации, поскольку революционное движение сможет воспользоваться прогрессом капитализма как необходимой фазой на пути к социализму. Однако это не означало, что революционеры должны были сидеть сложа руки и ждать неизбежной революции. Плехановский марксизм подчеркивал активную роль идей и политической организации в определении темпов исторического развития. В то же время было невозможно прийти к социализму до тех пор, пока не созреют исторические условия. Таким образом, Плеханов противостоял волюнтаризму «субъективных социологов». Свобода действия революционного движения означала для субъекта не способ преодолеть детерминирующее действие исторических законов, а возможность познать их и таким образом ускорить (или замедлить) темп исторического развития. В этом состояло различие между научным и утопическим социализмом. Следуя энгельсовской интерпретации Гегеля, Плеханов определил свободу как познанную необходимость и, таким образом, способность контролировать законы природы и истории, действовавшие до сих пор как слепые силы. Эта идея была душой плехановского примирения строгого детерминизма материализма и решительного политического активизма. Свою философию, которую он развивал для выражения этой идеи, Плеханов назвал «диалектическим материализмом», который противостоял как фатализму «механического материализма», так и волюнтаризму «субъективной социологии».

Философия истории Плеханова:

народнические основы диалектического материализма Изложение философии «диалектического материализма»

(термин Плеханова) часто приписывают Энгельсу*. Однако плехановская характеристика «диалетического материализма»

* Плеханов использовал термин «диалектический материализм» в статье, опубликованной в « N e u e Zeit» (1891 г.). Ленин воспроизвел этот термин в своей работе «Что такое «друзья народа»...». Выражение «материалистическое понимание истории» идет от Энгельса (рецензия на рабо»

ту Маркса «Критика политической экономии»), но термин «исторический материализм» был введен в оборот только в его специальном введение к английскому изданию работы «Развитие социализма от утопии к науке»

существенно отличается от определения Энгельсом «материалистической диалектики» и от марксовой критики буржуазной философии. Отличие это весьма фундаментально, так как «диалектический материализм» Плеханова - это не что иное, как философский материализм народнических последователей Фейербаха, то есть именно та философия, против которой направляли свою наиболее разрушительную критику Маркс и Энгельс*.

Плеханов критиковал материализм XVIII в. за его непоследовательную приверженность материалистическим принципам, приводя в качестве примера противоречие между утверждением, что мнения людей определяются их средой, и точкой зрения, согласно которой среда определяется мнениями людей. Такой подход возвращал к взгляду на мнения и среду, нравы и природу человека как на взаимодействующие силы.

Французские историки периода Реставрации вышли за рамки этого дуализма, определив место как нравов, так и физического строения человека в гражданских условиях, когда отношения собственности определяют классовые интересы. Это, однако, не разрешало противоречия, так как отношения собственности рассматривались как правовые и политические в своей сущности, историческое развитие этих отношений объяснялось с точки зрения духовного развития человечества от детского возраста чувств через юношеский возраст страстей к зрелому возрасту разума.

Утопические социалисты, и прежде всего Сен-Симон, имели слабое представление о решении этой проблемы, соотнося развитие собственности с развитием производства. Однако последнее рассматривалось в конечном счете как проявление интеллектуального развития человека, развития научного и технического познания. Это было повторение отождествления исторического развития человеческой натуры и развитием индивида от детства через юность к зрелости.

Все эти различные определения материалистического понимания истории спотыкались на последнем препятствии, сводя историческое развитие к моральному и интеллектуальному развитию, свойственному человеческой природе. Результатом * Между Энгельсом и народническими корнями философии Плеханова имеется связь, так как Энгельс в юности был членом группы младогегельянцев и последователей Фейербаха, которые оказали заметное влияние на философские взгляды первого поколения русских народников.

Одна из юношеских статей самого Энгельса, развивавшая фейербаховскую критику Гегеля, имела значительное влияние в России 40-х гг.

явилась основательная двусмысленность в характеристике роли человеческого фактора в историческом процессе, что выразилось в колебаниях между крайним фатализмом и крайним субъективизмом. Вера в то, что моральное и интеллектуальное развитие подчиняется природным законам, вела к фатализму С другой стороны, познание этих законов обеспечивало основу утопическим планам реформирования человеческих институтов в соответствии с человеческой Природой, без всякого учета исторических законов и институциональных ограничений. Озабоченность утопистов вопросами «как должно быть» вела к игнорированию того, что есть.

В частности, существовавшие политические институты и конфликты рассматривались просто как проявление устаревшей стадии морального и интеллектуального развития, непригодное для реализации утопических проектов, судьба которых зависела не от мобилизации материальных и политических интересов, а от понимания идеи. Таким образом материализм, чтобы не попасть под парализующее действие фатализма, скатывался, в конечном счете, к идеализму.

Значение Гегеля для Плеханова состояло в том, что тому удалось прорваться через противоречие в саму сердцевину «метафизического» материализма, встав на точку зрения диалектики, которая изучает явления в их развитии и, соответственно, в их взаимосвязи. Диалектическое изучение исторического процесса, по словам Плеханова, предполагает внимательное отношение к его реальному течению, поэтому диалектики не удовлетворяются абстрактными выводами из абстрактных принципов.

Гегель показал, что все полезно, когда находится на своем месте и в свое время, и развенчал все утопии, претендовавшие на разработку идеала, действенного в любом месте и любое время. Разрушив идею неизменности человеческой натуры, Гегель расшатал основы утопизма. Он сохранил универсальный исторический принцип - принцип разума. Но это вовсе не человеческий разум философов, а скорее объективный разум, о котором философ может узнать ex post, посредством научного исследования его проявлений. Для Гегеля разум управляет историей в смысле ее соответствия закону. Это ведет к фундаментальному отличию концепции интеллектуального развития от концепции метафизиков, каждый из которых верил, что он достиг истины, по сравнению с которой все другие системы мышления ложны. Интеллектуальное развитие не меньше подчинено историческим законам, чем любой человеческий институт, приспосабливающийся к меняющимся историческим потребностям. Таким образом, «философия является интеллектуальным выражением своего собственного возраста.., каждая философия верна для своего возраста и ошибочна для возраста других».

Гегелевская диалектика, несомненно, идеалистична. Но гораздо важнее то, что она монистична, избегает дуализма, к которому всегда скатывались предшествовавшие формы материализма, пытавшиеся определить роль сознания и субъективности. Для последовательных идеалистов, включая Лейбница и Спинозу, так же, как и для Гегеля, мир человека и природы управляется по законам, которые действуют независимо от сознания и человеческой воли. Однако тот факт, что историческое развитие регулируется такими законами, никоим образом не подрывает человеческую свободу.

Законы материальной необходимости сами по себе еще ничего не значат для законов деятельности духа. «Свобода предполагает необходимость, необходимость целиком переходит в свободу». Таким образом, строгая приверженность Гегеля детерминизму дает значительно большой простор для свободы, чем это делают дуалисты, которые «стремясь отграничить свободную деятельность от необходимой, тем самым отрывают от царства свободы всю ту область,..которую они отводят необходимость» (DMVH. Р. 130).

Этот явный парадокс разрешается, когда понимаешь, что возможность любого эффективного проявления моей свободы зависит от понимания необходимости, которая управляет посредством моей деятельности. «Возможность свободной (сознательной) исторической деятельности любой отдельной личности сводится к нулю, если в самой основе свободных человеческих действий не лежит доступная пониманию субъекта необходимость» (DMVH. Р. 132). До тех пор, пока я не осознаю необходимость, которая управляет посредством моих действий, эти последствия будут не соответствовать моим намерениям и, таким образом, будут обусловлены не моей свободной волей, а необходимостью. Неизбежным следствием этого будет, в свою очередь, изменение ситуации, в которой находятся индивидуальные субъекты, что обусловливает свободно преследуемые ими цели. Таким образом, свобода и необходимость - не взаимоисключающие категории, как полагали дуалисты, а взаимопроникающие противоположности.

Последствия свободных действий индивидов детерминируются законами необходимости, это создает основу для новых форм сознательной свободной деятельности. Это взаимопроникновение свободы и необходимости «также совершается по определенным законам, которые могут и должны быть открыты теоретической философией (DMVH. Р. 134). Однако поскольку теоретическая философия открыла «законы социального и исторического прогресса, я могу влиять на него в соответствии с моими целями» (DMVH. Р. 135). Свобода может вырасти-только из знания необходимости.

Гегелевский монизм обеспечивает устойчивое основание для исторической науки. Однако Гегель сводит историю социальных отношений к истории Идеи, которая не может быть детерминирующей причиной исторического развития, так как она есть не что иное, как «персонификация нашего собственного логического процесса (DMVH. P. 137), результат нашего размышления об истории. Остается только поставить гегелевскую философию на материалистическую основу.

Путь был показан Фейербахом, который заменил гегелевскую Идею категорией Материи, перевернув гегелевское отношение между мышлением и бытием. Эта точка зрения «была принята также Марксом и Энгельсом. Она стала основой их философии».

Однако материализм Фейербаха был незавершенным и все еще не избавился от недостатков его предшественников.

Для Фейербаха отношение между бытием и сознанием было исключительно созерцательным, сознание выступало как пассивное отражение материи. Таким образом законы истории вновь сводились к законам природы. Маркс наконец-то разрешил эту проблему в своих «Тезисах о Фейербахе», где он «завершил и углубил фейербаховские идеи, настаивая на том, что отношение между человеком и природой является не созерцательным, а практическим. Практика предоставляет ключ к историческому развитию. Человеческая природа не является неизменным феноменом, поскольку, как отметил Маркс в «Капитале», человек, воздействуя на внешнюю природу и изменяя ее, изменяет в то же время и свою собственную природу. Законы исторического развития не могут быть обнаружены ни в неизменной природе человека, как утверждали буржуазные материалисты, ни в бестелесном Духе Гегеля. Их место в конкретном материальном взаимодействии человека и природы, в развитии производства. Маркс разработал материализм, который был и монистическим, и историческим: он определил общий фундамент социальных и политических институтов, нравов, морали и конституций, который предопределяет их существенное содержание и формы их взаимодействия, - это развитие средств производства, опосредующих отношения человека и природы. Маркс дал материалистическое объяснение развитию человеческого общества.

Плеханов недвусмысленно утверждал, что прогрессивное и автономное развитие производительных сил играет решающую роль в историческом процессе (DMVH. Р. 156-157, 187, 188, 197, 198, 229). Основой плехановского исторического материализма являются не «экономические» отношения общества, поскольку он утверждал, что «экономика общества»

и его психология представляют собой две стороны одного феномена «производства жизни» людей, их борьбы за существование, в которой они определенным образом группируются благодаря определенному состоянию производительных сил. Борьба за существование создает их экономику, на той же основе вырастает и психология. Только в обыденной речи можно говорить об экономике как о первопричине всех социальных явлений. Отнюдь не будучи таковой, она сама является следствием, «функцией производительных сил»

(DMVH. Р. 207)*.

Ущербность фейербаховского материализма, с точки зрения Плеханова, состояла в его неспособности обнаружить какой-либо принцип исторического изменения в материальном мире. Великой заслугой Маркса было привнесение принципа историзма в природу: он обнаружил его в развитии производительных сил. Таким образом, материализм Маркса не отличался качественно от фейербаховского и предшествовавших ему форм буржуазного материализма, он просто завершил и усовершенствовал философский материализм.

Плеханов утверждал, что его критика буржуазной философии повторяла критику Маркса и Энгельса. В определенной мере эта небрежность простительна, так как многие ранние работы Маркса, в которых он развивал эту критику, не были доступны Плеханову. Однако несмотря на то, что в этих неопубликованных ранних работах и содержалась критика буржуазной философии, делом жизни Маркса стало развитие критики наиболее совершенного и усложненного проявления буржуазного материализма - классической политической экономии. Плеханов же, характеризуя марксистскую философию, почти полностью игнорировал значение этой критики. Всю свою жизнь он был уверен, что Маркс * Плеханов также впадает в географический детерминизм, за который его упрекают советские редакторы (DMVH. P. 161-163, 270-271).

лишь развил материализм Фейербаха до его логического конца. Плеханов утверждал, что ни одна из фундаментальных идей философии Фейербаха не отвергнута, а Маркс довольствовался их совершенствованием и требованием их более последовательного применения;... материалистические взгляды Маркса разрабатывались в направлении, указанном внутренней логикой фейербаховской философии.

То, что неверная плехановская интерпретация не может быть выведена из незнания им ранней работы Маркса, ясно показано в критике Д. Рязанова, который отвергает утверждение Плеханова, что Фейербах создал философский базис марксизма. Плеханов считал, Что фейербаховский тезис об обусловленности сознания бытием был воспринят Марксом и Энгельсом и превращен ими в фундамент материалистического понимания истории... Однако комментируя это утверждение, Д. Рязанов отмечал, что Маркс радикально модифицировал и дополнил фейербаховский тезис, который столь же абстрактен, сколь и неисторичен, так как «человек» у Фейербаха поставлен на место «Бога» или «Разума». Цитируя затем шестой тезис Маркса о Фейербахе, он приходит к выводу, что основная ошибка всех философских систем, стреВ «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин пошел даже дальше Плеханова в сведении марксизма к вульгарному материализму, к буквально поставленному с ног на голову гегелевскому идеализму и упрощенному отождествлению с материализмом Фейербаха. Ленин осуждал Плеханова как непоследовательного материалиста, верившего, что идеи являются символами или «иероглифами» реальности, а не буквальными «копиями реальных вещей» (ME. P. 238). Вслед за Плехановым Ленин отмечал, что Энгельс критиковал предшествовавший материализм за три веши:

1) за его механистический характер (например, за его попытки свести химические и органические процессы к принципам механики); 2) за его недиалектичность (например, неспособность понять отношение между абсолютной и относительной истиной: махисты верили, что поскольку истина относительна, то не может быть абсолютной истины, не зависимой от сознания. Они не понимали, что абсолютная истина-«складывается из относительных истин», что относительная истина представляет относительно верное отражение объекта, существующего независимо от человека, что это отражение становится все более правдивым, что каждая истина, несмотря на ее относительный характер, содержит элементы абсолютной истины (ME P. 321). Это чисто гегельянская и идеалистическая концепция науки); 3) за его остаточный идеализм в сфере общественных наук.

Ленин подчеркивал: «Исключительно за эти три вещи, исключительно в этих пределах отвергает Энгельс и материализм XVIII в., и учение Бюхнера и К". По всем остальным, более азбучным вопросам материализма никакой разницы между Марксом и Энгельсом, с одной стороны всеми этими старыми материалистами - с другой, нет и быть не может», (МЕ. Р. 247).

мящихся объяснить соотношение сознания и бытия, состоит в том, что они, подобно Фейербаху, упускают из вида то, что анализируемый ими абстрактный индивид в действительности принадлежит к особой форме общества. Не удивительно, что Рязанов был ликвидирован Сталиным.

Вопреки обычному определению Маркса как материалиста, важно уяснить, что он не противопоставлял материализм идеализму. В «Немецкой идеологии» (G1), как и в других работах, он характеризует свою исходную позицию как «материалистическую». Но этот термин относится не к философскому материализму, а к посылке в виде реальных индивидов, их деятельности и материальных условий их жизни, которые поддаются проверке чисто эмпирическим путем (G1. Р. 31), к перспективе, охарактеризованной Марксом как «практически материалистической, т. е. коммунистической» (G1. Р. 56).

Энгельс обычно характеризовал труды Маркса как «материалистические», но имея при этом в виду то течение современной науки, которое больше не нуждается ни в какой философии, стоящей над другими науками (AD. Р. 39-40).

Задача философии состояла лишь в том, чтобы формализовать «материалистическую диалектику», которую Энгельс считал методом, характерным для современной науки.

Маркс полагал, что противоположность материализма и идеализма имеет ложный характер, так как «материя» не менее удивительное понятие, чем «идея», поэтому абстрактный материализм - это абстрактный спиритуализм материи.

Маркс стремился преодолеть эту ложную противоположность, концентрируя внимание на обществе как промежуточной категории между «материальным» и «идеальным», но общество понималось им не как еще одна абстракция, а как повседневная практическая деятельность реальных человеческих существ. Именно отделение индивида от общества лежало в основе ложного антитезиса Просвещения, устранявшего промежуточную категорию между человечеством и природой, между идеальным и материальным, между субъектом и объектом" Таким образом, Маркс в ранних работах критиковал как материализм, так и идеализм с точки зрения «человеческой чувственной деятельности», практики человеческого общества, или обобществившегося человечества»

(Первый тезис о Фейербахе). Свою собственную позицию он характеризовал не как материализм, а как гуманистический натурализм или натуралистический или реальный гуманизм:

последовательный натурализм или гуманизм отличен как от идеализма, так и от материализма, игнорирует истину +6f и другого» (CW. 336). В то же время Маркс отвергал и ложное противопоставление человечества и природы, отмечая, что общество - это полное единство человека с природой, завершенный натурализм человека и завершенный гуманизм природы» (CW. 3. Р. 298). Эту формулу стоит интерпретировать не как предложение «социологического» решения философской проблемы, а как преобразование проблемы из философской в социально-историческую. Маркс декларировал триумф не материализма над идеализмом, а социальной науки над философией.

Ранняя критика Маркса была направлена как против Адама Смита, так и против Гегеля, и он, конечно, не поддерживал «материалиста» Смита против «идеалиста» Гегеля.

Позиция Маркса состояла в том, что обе эти теории были в равной мере идеалистическими, поскольку опирались на категориальную противолопожность материи и идеи, индивида и общества, человечества и природы. Он же считал эти противоположности пустыми абстракциями; пустыми - потому что эти понятия на соответствуют никаким определенным реалиям и, таким образом, не могут иметь определенного эффекта. Это критика не только Смита и Гегеля, поскольку эти понятийные противоположности являются атрибутами буржуазной мысли вообще.

Согласно Марксу, слабость буржуазного материализма заключалась в том, что он стремился объяснить социальные отношения, соотнося их с материальным базисом, который понимался натуралистически как физические условия производства. Это вело к натурализации того, что в действительности являлось исторически специфическими социальными отношениями, основанными на особой социальной базе. Так Маркс, а затем Энгельс критиковали ранний материализм за отсутствие систематической и исторической перспективы, за натуралистическое видение мира, не способное охватить историю. В этих пределах плехановская характеристика марксовой критики материализма Фейербаха верна. Но Маркс видел ошибки Фейербаха не в том, что он был не в достаточной мере материалистом, выводя историю за пределы природы, а в том, что он был чрезмерным материалистом, сводящим историю к истории природы. Конечно, Маркс критиковал фейербаховское статическое видение природы. Но фейербаховская теория не была последним словом буржуазного материализма. В то время как для фейербаховского Материализма были характерны представления о неизменности человеческой природы, классическая политэкономия уже не была столь ограниченной.

Примечательно, что Плеханов в своих обширных исследованиях истории материализма совершенно игнорирует роль классической политической экономии и исторического материализма шотландского Просвещения, предлагавшего философию истории, точно соответствовавшую плехановской характеристике философской революции Маркса. В то время, как континентальный материализм предлагал различные формы расового, демографического и климатического детерминизма, материализм шотландского Просвещения предложил философию истории, которая объясняла развитие нравов, морали и конституционного устройства через призму стадий развития «способа существования» (subsistence), хотя он не сводился столь грубо, как у Плеханова, ни к средствам производства, ни к географическим условиям. Шотландцами предлагался именно такой исторический материализм, который Плеханов характеризовал как открытие Маркса. В десятом тезисе о Фейербахе Маркс, говоря об ограниченности этой формы материализма, отмечал, что «точка зрения старого материализма есть «гражданское» общество; точка зрения нового материализма есть человеческое общество, или обобществившееся человечество». Таким образом, Маркс не защищал материализм политической экономии от идеализма Гегеля, а критиковал и тот, и другой как в равной мере идеалистические теории истории.

Философы шотландского Просвещения имели именно гегелевский взгляд на отношение свободы и необходимости, который Плеханов приписывал Марксу. Вот почему они обратились к изучению политической экономии как науки, которая может открыть законы развития общества. В отличие от романтического идеализма французских философов, политэкономы верили, что единственной базой социальной реформы является знание материальных основ истории, обеспечиваемое их новой наукой. Однако наука, по Марксу, не дает решения проблемы дуализма буржуазного материализма, так как материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания - это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно неизбежно поэтому приходит « тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (например, у Роберта Оуэна)».

Для Маркса знание несомненно является в революции оружием, однако не знание делает революцию, а пролетариат;

знание же является революционным оружием лишь тогда»

когда оно становится частью пролетарского движения. Философские корни большевистской политики прямо уходят В фундаментальному непониманию Плехановым значения марксовой критики политической экономии.

В гегелевских трудах буржуазный разум получает свое самое завершенное и систематическое выражение. Согласно Марксу, большая заслуга Гегеля состояла в том, что он довел буржуазный разум до его пределов, таким образом его спекулятивные основы явно выделились в противоречии общего и частного, которое Гегель мог разрешить только спекулятивно в диалектическом развитии Разума. Точно таким же образом Смит, а позднее Рикардо признали реальные противоречия между универсальными человеческими потребностями, стремлениями и особыми социальными отношениями капиталистической системы производства. Однако эти противоречия они также разрешили спекулятивно, в диалектическом развитии Природы. И там, и здесь присутствует сверхчеловеческая сила, творящая историю - будь то Разум или Природа. Таким образом, Марксова критика гегелевского идеализма может быть тут же переведена в критику идеализма политической экономии, поскольку это критика их общих идеологических основ.

Маркс мог применить метод, развитый в критике гегелевского абстрактного спиритуализма, к критике политической экономии, потому что это были две стороны одной медали.

Подобно Гегелю, политэкономия довольствовалась описанием отчужденных форм социального существования, отыскивая их причину в отчужденной силе: с одной стороны - в Идее, с другой - в Природе.

Экскурс: Маркс, Энгельс и переворачивание Гегеля Для Ленина и Плеханова, характеризовавших марксизм как философский материализм, наиболее авторитетным являлся известный отрывок из послесловия ко второму изданию «Капитала», где Маркс писал: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью... У меня... идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней. «У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно».

В ортодоксальной интерпретации этого отрывка переворачивание рассматривается как философское: Маркс поставил диалектический метод на рациональный фундамент, заменив гегелевский идеалистический монизм симметричным материалистическим монизмом. Так, Плеханов утверждал, что материализм является прямой противоположностью идеализма. Идеализм стремится объяснить все явления природы, все качества материи теми или иными свойствами материи, той или иной организацией человека.

Таким образом, гегелевский диалектический метод обоснован постольку, поскольку диалектические законы оцениваются как законы не сознания, а материи. Для Ленина гегелевский «переход от логической идеи к природе» в конце «Логики» - «Рукой подать к материализму». Действительно, «вся глава об «абсолютной идее»... почти не содержит специфически идеализма, а главным своим предметом имеет диалектический метод - это крайне замечательно. И еще одно: в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма».

Вопреки этой интерпретации стоит отметить, что Маркс определял проведенное им переворачивание как переворачивание не онтологии, а метода, который рассматривается ортодоксальной интерпретацией как незатронутый Марксовой критикой. Маркс, как отмечалось выше, характеризовал свою философию не как «материализм», а как «гуманистический натурализм» или как «натуралистический гуманизм». Когда он использовал термин «материализм» в позитивном смысле, он употреблял его как синоним слова «наука». Его диалектический метод - это метод научного труда, тогда как гегелевский метод - это метод спекулятивной философии. Марксово переворачивание гегелевской диалектики - это не философское переворачивание, ведущее к замене монистическим материализмом, а переворачивание идеалистических отношений между наукой и философией.

Как определить позицию Энгельса? Она где-то посередине между Марксом и Плехановым. В «Людвиге Фейербахе»

Энгельс говорит о гегелевской системе, что она и по методу, и по содержанию представляет собой лишь идеалистически поставленный на голову идеализм.

Хотя Энгельс рассматривал переворачивание Марксом Гегеля как в философском, так и в методологическом плане, он постоянно подчеркивал именно последний аспект и только на второе место ставил якобы совершенную Марксом философскую революцию. Он описывал его теоретические инновации как научную революцию в отличие от достижений Фейербаха, не выходивших за пределы философских антиномий. Отход Маркса от гегелевской философии привел к повороту к материалистической точке зрения. Это, по словам Энгельса, означало понимание реального мира - природы и истории - так, как представляется любому человеку, свободному от идеалистических украшений, которые не могут быть приведены в гармонию с фактами. Таким образом, Энгельс следовал за Марксом, понимая переворот гегелевской диалектики как переворот отношений между наукой и философией, что становится возможным тогда, когда наука включает принцип диалектики как свой собственный метод.

«Современный материализм является по существу диалектическим и не нуждается больше ни в какой философии, стоящей над прочими науками. Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить свое место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней. И тогда из всей прежней философии самостоятельное существование сохраняет еще учение о мышлении и его законах - формальная логика и диалектика. Все остальное входит в положительную науку о природе и истории».

Следовательно, материалистическая диалектика не переворачивает идеалистическое отношение между сознанием и природой, она преодолевает эту противоположность, как только наука осознает через свою практику диалектические принципы движения и взаимосвязи Диалектический метод утверждает только научный позитивизм.

Материалистическое понимание истории?

Воскрешение Плехановым буржуазного материализма как принципа марксизма ставит перед нами ту же дилемму, которую он охарактеризовал как сердцевину существовавшего до него материализма. Если развитие обычаев, морали и конституционного устройства общества определяются развитием производительных сил, то как мы должны объяснять активную роль человеческого фактора в историческом развиЭнгельс, в отличие от Маркса, поддержал философский материализм. Он утверждал, что продукты человеческого мозга, являющиеся в конечном счете тоже продуктами природы, не противоречат остальной связи природы, а соответствуют ей. Он характеризовал диалектику как науку об общих законах движения и развития природы, человеческого общества и сознания, как не более чем простое отражение потока реальности в думающем мозге. Однако этот аргумент не использовался Энгельсом, что стало обычным в «диалектическом материализме», в качестве онтологической гарантии истинности законов материалистической диалектики.

Используемое Энгельсом слово «отражение» не подразумевает ни теорию отражения в гносеологии, ни соответствующую теорию истины, которую ему приписал Ленин.

Энгельс неоднократно подчеркивал, что человеческая история не может найти свой конечный интеллектуальный предел в открытии какой-либо так называемой абсолютной истины.

Он настаивал на гипотетическом и ограниченном характере всех знаний - принцип, который он применял к своим и К Марксовым работам. Если Ленин в споре с неокантианцами утверждал, что такие относительные истины являются прогрессивным приближением к абсолютной истине, то Энгельс прагматически смотрел на истину. Он отбрасывал скептицизм Юма и Канта как продукт химерической погони за «абсолютной истиной», которая не имеет никакого значения, если исходить из того, что можно стремиться лишь к достижимым на пути позитивных наук относительным истинам, методы которых - «эксперимент и промышленность» - превращают «вещь-в-себе» в «вещь-для-нас». Возможно, критика Канта Энгельсом наивна, но его материализм - это защита науки от философии, ее прагматизма от кантианского эпистемологического дуализма, для которого «сознание» является чемто данным, чем-то противостоящим извне бытию, природе;

возникающая при этом пропасть между сознанием и реальностью может быть преодолена только метафизикой, буть то метафизический материализм или спекулятивный идеализм*.

* «Диалектика природы» Энгельса, возможно, в такой же мере наивна, но она не стремится революционизировать естественные науки применением законов диалектики, а скорее старается приспособить марксизм к современной науке, демонстрируя универсальность его законов посредством обзора достигнутых современным естествознанием результатов.

Энгельс не претендует на продвижение науки вперед, он просто облекает научные результаты в причудливую риторику диалектики.

его идеалы часто отстают от его новых потребностей (DMVH. Р. 188)*.

Именно это отставание позволяет праву и политике иметь влияние на темп социального развития, если не на его направление. Политические институты, - отмечал Плеханов, - влияют на экономическую жизнь. Они либо облегчают ее развитие, либо тормозят. Первый случай ни в коей мере не удивителен с точки зрения марксизма, так как данная политическая система была создана с целью содействия дальнейшему развитию производительных сил. Второй случай также не противоречит точке зрения Маркса, ибо исторический опыт показывает, что поскольку данная политическая система перестает соответствовать состоянию производительных сил, поскольку она превращается в препятствие их дальнейшему развитию, постольку она начинает приходить в упадок и, в конечном счете, уничтожается (DMVH. Р. 203, 272).

Социальные потребности, которые порождают определенные правовые, политические и идеологические надстройки, выражаются в определенных конфликтах, классовых интересах. Производительные силы детерминируют экономические отношения общества. Эти отношения, естественно, порождают определенные интересы, выражающиеся в праве, которое порождает государственную организацию, чьей целью является защита господствующих интересов. Темп исторического развития поэтому определяется исходом классовой борьбы, выражающей баланс классовых сил. Только конкретное изучение соотношения классовых сил может показать, что является «неизбежным», а что не является таковым для данного общества (DMVH. P. 298). Так, например, неизбежность капитализма в России диктовалась не существованием неких внешних сил, некого таинственного закона, толкавшего ее по этой дороге, а тем, что не было эффективной внутренней силы, способной столкнуть ее с этой дороги (DMVH. Р. 302)**.

Борьба вокруг форм права и конституции проявляется не прямо как борьба между конфликтующими классовыми силами, а как борьба между различными идеями, выражаюВ том же духе он утверждал, что психология общества всегда соответствует его экономике, детерминируется ею.

** Этот очерк вновь неотличим от идей Адама Смита и шотландского Просвещения, развивавших теорию класса на основе новой науки - политэкономии, с целью определения противоборствующих классовых интересов, определяющих ход истории.

тин? Кажется, что монистический материализм вновь обрек нас на народническое колебание между фатализмом и волюнтаризмом.

Плеханов стремился преодолеть эту дилемму, опираясь, как мы видели, на гегелевский анализ отношения свободы и необходимости: знание дает нам свободу для преодоления необходимости. Это, однако, не предлагает решения. Если знание - это простое знание необходимости, то оно остается чисто созерцательным и ретроспективным. Но если знание должно быть средством изменения направления истории, тогда мы возвращаемся к дуализму, в котором Плеханов обвинил буржуазный материализм, и вновь встает вопрос разграничения сфер свободы и необходимости. Плеханов отвечал на этот вопрос, разграничивая направление и темп исторического развития, содержание и форму правовых, политических и идеологических надстроек. Направление исторического развития определяется необходимостью, но его темп подвержен вмешательству человека. Содержание надстроек в конечном счете детерминировано потребностями производства, опосредовано классовыми интересами, но одно и то же содержание может быть выражено в разных формах.

В то время как развитие производительных сил недвусмысленно определяет направление исторического процесса, темп развития производительных сил ни в коей мере не является независимым от формы социальных отношений в производстве. Так, отмечал Плеханов, рабский труд не очень благоприятен для развития производительных сил; в условиях рабства они прогрессируют крайне медленно, при капитализме же они развиваются беспрецедентным темпом.

Правовая и политическая надстройка также может играть роль в определении темпа, но не направления исторического развития. Право и конституция функционально детерминированы потребностями общества, которые, в свою очередь, детерминированы способом производства и теми взаимоотношениями между людьми, которые им созданы. «Определенные»

правовые и конституционные системы выражают определенные идеи, но идеи возникают на базе потребностей, господ* ствуют же те идеи, которые удовлетворяют общественные потребности. В реальности, писал Плеханов, «идеалом» является то, что полезно людям, и каждое общество в выработке идеалов руководствуется только своими потребностями. Кажущиеся исключения из этого бесспорного общего правила объясняются тем фактом, что в процессе развития общества щими противоборствующие классовые интересы. Содержание этих интересов детерминируется экономическими отношениями, но последние не определяют идеологических форм выражения этих интересов.

Отношение идей к социальным потребностям и классовым интересам не является простым. Мир идей - это автономный мир, подчиненный своим собственным законам, так что идеи не выступают прямым выражением классовых интересов.

Интеллектуалы не могут быть сведены к льстивым представителям особых интересов, но их идеи, тем не менее, обусловлены их исторической средой.

Отношение между интересами и идеями, в силу всего вышеизложенного, не является генетическим. Это скорее спинозовское соответствие между материальным миром интересов и интеллектуальным миром идей. Это понятие, очевидно, очень хорошо подходило к реальности российских политических и идеологических конфликтов, разгоревшихся среди интеллектуалов, имевших очень ограниченный контакт с какими-либо организованными классовыми силами. Так что разделительная линия в политических конфликтах была проведена не столько по критерию борющихся социальных сил, сколько по критерию интересов, которые определенные идеи якобы представляли*.

Не удивительно, что Плеханов решительно преодолел этот спинозовский дуализм в классическом гегелевском смысле. Идеи подчиняются своим собственным законам, но они подвержены и действию законов материальной необходимости, предопределяющих, что человечество выйдет за пределы правления необходимости к пониманию своей свободы. С развитием производительных сил, - утверждал Плеханов, - процесс производства усложняется и выходит из-под контроля людей, производитель оказывается рабом собственного творения. Однако отношения производства, социальные отношения, сама логика их развития приводят человека к пониЭто рассогласование наиболее ярко проявилось в ленинской критике экономизма в книге «Что делать?», где делается странный вывод, что пролетарское сознание является буржуазным, в то время как сознание радикальной буржуазной интеллигенции - пролетарским. Плеханов, сохранивший некоторую связь между интересами, идеями и социальными силами, представляемыми ими, стремился к союзу между радикальной буржуазией и пролетариатом. По этому вопросу Ленин с ним политически разошелся. Нет сомнения, что в этом расколе именно Плеханов остался ближе к марксизму, тогда как Ленин повернул к народничеству, о чем говорит само название работы, сводящее Маркса к Чернышевскому.

манию причин своего порабощения экономической необходимостью. Это создает возможность для нового и окончательного триумфа сознания над необходимостью, разума над слепым законом. Поняв, что причина его порабощения собственным творением лежит в анархии производства, производитель организует его и подчиняет своей воле. Тогда, - полагал Плеханов, - кончается царство необходимости, и начинается царство свободы, которая сама оказывается необходимой (DMVH. Р. 273-274).

Грядущая революция - это не столько дело реализации материальных интересов рабочего класса или освобождения его от капиталистической эксплуатации, сколько реализация человеческого разума (говоря современным языком - «общечеловеческих ценностей»). Рабочий класс предстает как агент этой реализации.

Плеханов дал крайне мощную критику волюнтаризма, но совершенно очевидно, что это была не марксистская критика. Его точка зрения - это не «человеческая чувственная деятельность, практика», «человеческое общество или обобществившееся человечество» («Тезисы о Фейербахе), а анонимная «диалектика», которая не становится менее идеалистической от того, что связана с природно-географическими, технологическими, биологическими и психологическими процессами.

Плехановская философия вообще не имеет смысла как интерпретация Маркса. Но она имеет смысл как критика первого поколения народников, которое доказало свою неспособность связать революционные амбиции с материальной базой стремлений крестьянства. Она смягчила свой философский материализм волюнтаристским романтизмом. Именно отсюда проистекает сила и влияние трудов Плеханова в России. Но это была критика с точки зрения народничества, а не марксизма, контраст же материализма и идеализма соответствовал возникшему расколу в народническом движении.

Если бы Плеханов исходил из марксистской позиции, то он, опираясь на стремления возникавшего рабочего движения, противостоял бы как «материалистическому», так и «идеалистическому» крылу народнического движения. Однако такая критика была невозможна в России конца XIX в., так же, как она была невозможна в Германии начала XIX в., ибо такое движение еще не существовало. Социализм в России оставался заповедником интеллигенции и поэтому находился в сфере идей. Германские социал-демократы могли искать необходимость революции в конкретно-историческом развитии рабочего движения. В России же необходимость революции могла быть обоснована только философски, через принципы диалектического материализма и мистические законы «перехода количества в качество» и «отрицания, отрицания».

Народническая интерпретация марксизма Лениным Проблема, стоявшая перед русскими марксистами, заключалась в том, что их революционные идеи бежали далеко впереди развития рабочего движения. Это неизбежно давало интеллигенции руководящую роль в революционном процессе, роль, которую плехановский «диалектический материализм»

стремился обосновать философски. Это были интеллектуалы, которые могли перенести уроки, полученные в более развитых странах и воплощенные в научные законы исторического материализма, на российский пролетариат. Его законы позволяли революционным интеллектуалам научно понять связь между интересами рабочего класса и идеалами социализма, даже там, где эта связь не была видна самим рабочим.

Однако это возвращает нас к политической дилемме народничества. Каков политический императив революционного движения в стране, где масса населения еще не осознала идей, выражающих ее объективные интересы? Будут ли революционные идеи неизбежно возникать в результате роста самосознания рабочего класса в процессе его борьбы (именно так думал Бакунин, а также «экономисты» и «ультра-левые», против которых яростно боролся Ленин)? Или революционные идеи должны распространяться в процессе терпеливой пропаганды, образования и проповедничества, как полагали «субъективные социологи» и утверждали «легальные марксисты»? Или же дело революции должно быть взято в руки небольшой группы посвященных революционеров, вооруженных представлением о справедливом обществе, как полагал Чернышевский, как думало террористическое крыло народничества, из которого вырос Ленин?

Ортодоксальный марксистский ответ состоял в комбинации первого и второго вариантов: социал-демократия развивает сознательное классовое движение рабочих посредством агитации, организации и образования. В России это был бы длительный исторический процесс, так как рабочий класс оставался меньшинством населения. Это предполагало, что пролетариат должен где-то искать союзников, так как без них он будет разгромлен самодержавным государством.

Крестьянство не могло быть таким союзником, ибо было обреченным классом, сопротивлявшимся развитию капитализма. Поэтому социал-демократическое движение вынуждено было смотреть за границу, на международное рабочее дви-.

жение, ждать мировую революцию, вынуждено было ковать тактический союз с либеральной буржуазией. Хотя Плеханов узаконил роль интеллигенции в революционном движении с точки зрения философии истории, не имевшей ничего общего с марксизмом, политически он остался привязанным к марксистской ортодоксии, отводившей руководящую роль в революции организованному рабочему движению.

Тем не менее, можно было дать плехановской философии истории иную интерпретацию. Если интеллигенция имеет привилегированный доступ к научному пониманию реальности, если идеи должны ускорять необходимое развитие исторического процесса, тогда почему интеллигенция должна ждать исторического развития рабочего движения? Почему бы революционной интеллигенции самой не сыграть ведущую роль в истории, захватывая власть любыми необходимыми средствами, ища любые социальные классы и слои, которые можно мобилизовать в свою поддержку, используя все возможные меры для выполнения своей исторической роли?

Именно эта логика вела первое поколение радикальных народников в терроризм, именно эта логика вела и Ленина к преобразованию плехановского «диалектического и исторического» материализма в идеологию большевизма. Привилегированный статус интеллигенции, утвержденный плехановской философией, был реализован в ленинской теории партии. Она представляет рабочий класс не потому, что это политическая форма представительства массой рабочих своих устремлений, но потому, что это институциональная форма, в которой революционная идеология мобилизуется как историческая сила.

Ленин мог справедливо критиковать Плеханова за то, что он не следовал логике собственной философии вплоть до политических выводов. Вот почему Ленин мог, резко критикуя его политику, оставаться рабски преданным его философии. Однако ленинское преобразование плехановской политической теории шло не в направлении марксизма, а скорее по пути возврата плехановского марксизма в народническую теорию, из которой появился Ленин. В то время, как Плеханов использовал народническую философию, чтобы перебросить мостик от народнической к марксистской политике, Ленин использовал ее для обратного движения.

Народнические корни ленинской политической мысли очевидны и хорошо известны. Революционное народничество имело четыре отличительных черты, которые Ленин поставил в центр своего марксизма и которые составили ядро «марксизма-ленинизма.

1) Оно подчеркивало активную роль революционных идей в определении хода истории и, таким образом, отводило интеллектуалам выдающуюся политическую роль. Это был элемент, развитый Плехановым и воспринятый от него Лениным. Ортодоксальный марксизм II Интернационала, конечно, не недооценивал роль идей в историческом развитии, но для него революционные идеи возникали из революционного движения, при этом интеллектуалы могли играть роль в их формулировании. Хотя теория Каутского отводила интеллектуалам особую позицию в борьбе за социализм, она не давала им никакой особой власти. Для Ленина стихийная борьба рабочего класса - это неизбежно групповая борьба за экономические цели. Только научная теория марксизма может открыть более широкие перспективы, выводящие к политической борьбе. Эта перспектива обеспечивается интеллектуалами и институционализируется в партии, которая выражает политические интересы класса как целого, а не частные интересы его составных частей. Для Каутского, наоборот, не было такого отрыва экономической борьбы от политической, а революция, по его мнению, зависит не от ведущей авангардной партии, представляющей класс как целое, а от слияния социалистических идей с борьбой рабочего класса. Вместе с интеграцией социализма и рабочего движения социалистическая партия оказывается в состоянии выйти за пределы любого группового представительства и выражать чаяния всех некапиталистических классов и слоев.

2) Народничество подчеркивало силу революционной воли, выраженной посредством дисциплинированной организации революционеров. Эту идею Ленин взял у своего революционного учителя, Н. Чернышевского. Ее отвергали ортодоксальные марксисты, подчеркивавшие массовый, демократический характер пролетарского движения.

3) Для народничества характерно радикальное отрицание государства, сопротивление против любого вовлечения в конституционную политику на том основании, что государство было по существу агентом капиталистического развития, в то время как базис нового общества лежал вне государства, в общине и в кооперативном производстве. Соответственно, народничество имело повстанческий взгляд на революцию, задачей которой было разрушение экономических и политических сил капитализма во имя освобождения элементов социализма. Эта идея также отвергалась ортодоксальными марксистами, которые, конечно, не верили, что можно достичь социализма с помощью выборов, но которые рассматривали демократизацию государства и гражданские свободы как первое условие развития рабочего движения, а политическую агитацию как главную форму пропаганды.

Ортодоксальные марксисты отвергали также народническую веру в то, что материальная база социализма лежит в общине и кооперации производства. Они вместо этого верили в необходимость взятия контроля над государством с целью национализации средств производства, создания материальной базы социализма. Ленинская же революционная партия, наоборот, давала средства организации, которые не нуждались в демократии или гражданских свободах, в то же время их концепция руководящей роли партии избавляла от необходимости развивать самосознание рабочего класса. По вопросу о материальной базе социализма у Ленина была двойственная позиция. Он отвергал народническую веру в общину и ревизионистскую - в кооперативное производство. Однако перед революцией он колебался между приверженностью Советам, создающим материальную и политическую базу нового общества, где государство выполняет переходную роль как инструмент «диктатуры пролетариата», и ортодоксальной верой в государство, дающее более постоянную основу нового общества. В конечном счете, он соединил худшее из двух позиций, институционализировав вскоре диктаторское государство как постоянную базу нового общества.

4) Наиболее фундаментальной чертой народничества была вера в революционную роль крестьянства. Именно по этому вопросу ортодоксальный марксизм наиболее решительно расходился с народничеством, считая крестьянство обреченным классом, а условия его жизни таковыми, что оно никогда не сможет объединиться как сознательная классовая сила. По этой причине Плеханов и меньшевики искали в либеральной буржуазии политического союзника против самодержавного государства. С другой стороны, в Германии, одной из наиболее развитых капиталистических стран, пролетаризация сельского населения означала, Что оно могло играть позитивную роль в революционном движении, но не в качестве крестьян, а в качестве рабочих. Ленин в «Развитии капитализма в России» дал такую критику народничества, которая парадоксально подтверждала роль, приписываемую крестьянству народниками: развитие российского сельского крестьянства идет так, что крестьянство находится на пути к уничтожению. Хотя это и означало, что уже невозможно смотреть на общину как на основу социализма, эти же факты говорили о том, что сельское население может играть революционную роль. Согласно ленинской революционной политике, не так уж и важно, что сельское население не организовано как часть пролетариата и не выражает социалистических стремлений, поскольку подлинные интересы и чаяния - те, что выражаются от имени населения революционной партией.

К несчастью для крестьянства, ленинская характеристика была совершенно неверной. Масса крестьян России не была пролетаризована ни к 1917 г., что Ленин вынужден был признать, когда ввел НЭП, ни к 1929 г., когда Сталин решил взять дело в свои собственные руки и усилить необходимый ход истории насильственной пролетаризацией крестьянства.

AD - Ф. Энгельс. Анти-Дюринг.

CW - К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр. соч.

D M V H - В. Плеханов. К вопросу о развитии монистического взгляда GI - К. Маркс, Ф. Энгельс. Немецкая идеология.

ME - В. И. Ленин. Материализм и эмпириокритицизм.

Похожие работы:

«ЦЕЛЕВОЙ РАЗДЕЛ 1.1. Пояснительная записка Основная образовательная программа начального общего образования Государственного бюджетного образовательного учреждения средняя образовательная школа № 1874 разработана в соответствии с требованиями Федерального государственного образовательного стандарта начального общего образования к структуре основно образовательно программ утвержд н риказом инистерства образования и науки Ф от 06.10.09 №373), на основе анализа деятельности образовательного...»

«Обязательный экземпляр документов Архангельской области. Новые поступления январь - март 2013 года ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ ТЕХНИКА СЕЛЬСКОЕ И ЛЕСНОЕ ХОЗЯЙСТВО ЗДРАВООХРАНЕНИЕ. МЕДИЦИНСКИЕ НАУКИ. ФИЗКУЛЬТУРА И СПОРТ ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ. СОЦИОЛОГИЯ. СТАТИСТИКА Статистические сборники ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ЭКОНОМИКА ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО. 22 Общественно-политические организации, движения, союзы Сборники законодательных актов региональных органов власти и управления...»

«1 Борис Владимирович Павленок: Кино. Легенды и быль Борис Владимирович Павленок Кино. Легенды и быль Борис Павленок КИНО. ЛЕГЕНДЫ И БЫЛЬ Воспоминания. Размышления Более двух десятилетий я находился между молотом указаний, идущих сверху, и наковальней - монолитом творческой среды. Но я благодарен судьбе за то, что она свела меня с миром кинематографа. Борис Павленок Жизнь первая. До кино Глава 1. Дороги, которые меня выбирали Жизнь моя, условно говоря, состоит из трех жизней - до кино, в кино,...»

«С EU Mapping the Nation нации и национализм перевод с английского Праксис М о с к в а 2002 ББК60.5 H 28 Данное издание выпущено в рамках программы Центрально-Европейского Университета Books for Civil Society при поддержке Регионального издательского центра Института Открытое общество (OSI - Budapest) и Института Открытое общество (Фонд Сороса) - Россия Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др; Пер с англ. H 28 и нем. Л. Е. Переяславцевой, М. С. Панина, М. Б. Гнедовского - М.:...»

«Справочник по уходу за родственниками Уход за парализованным Дорогой читатель, никто из нас не может быть уверен, что не заболеет и не станет жертвой несчастного случая. Мы работали над этой книгой, думая о Вас, о человеке, который несет на своих плечах заботу о близких. Omastehooldaja ksiraamat. Koduste haigete petamisest Говорят, что один человек не может помочь всем нуждающимся, но каждый может помочь Справочник по уходу за родственниками. Уход за больными дома кому-то. Вы взяли на себя...»

«библиотека Коммерсантъ George Friedman THE NEXT 100 YEARS A FORECAST FOR THE 21TH CENTURY Doubleday Джордж Фридман СЛЕДУЮЩИЕ 100 ЛЕТ ПРОГНОЗ СОБЫТИЙ XXI ВЕКА Москва ИД Коммерсантъ ЭКСМО 2010 УДК 327/338 ББК 65.5/66.4 Ф 88 Перевод с английского АЛ Калинина, М.Я. Мацковской, ВЛ. Нарицы Фридман Д. Ф 88 Следующие 100 лет: прогноз событий XXI века / Джордж Фридман; [пер. с англ. А. Калинина, В. Нарицы, М. Мацковской]. - М.: Эксмо, 2010. - 336 с. - (Библиотека Коммерсантъ). ISBN...»

«ЦЕНТР СИСТЕМНЫХ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ПРОГНОЗИРОВАНИЯ ИППК ПРИ РГУ ЮЖНОРОССИЙСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ ВЫПУСК 6 КСЕНОФОБИЯ НА ЮГЕ РОССИИ: СЕПАРАТИЗМ, КОНФЛИКТЫ И ПУТИ ИХ ПРЕОДОЛЕНИЯ Сборник научных статей Ответственный редактор Черноус В.В. Ростов-на-Дону Издательство СКНЦ ВШ 2002 ББК 66.3 (2 Рос)+67.400.7 (2 РОС) К 44 Редакционная коллегия серии: Акаев В.Х., Арухов З.С., Волков Ю.Г., Добаев И.П. (зам. отв. ред.), Попов А.В., Черноус В.В. (отв. ред.), Ненашева А.В. (отв. секретарь). Рецензенты:...»

«Публичное лицо должно проявлять терпимость к критике с. 3 ГУБЕРНИЯ ОБЩЕСТВЕННО ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА МОЖАЙСКОГО РАЙОНА Минимальная ставка Правительством Московской области одобрен проект зако на о тарифной ставке первого разряда тарифной сетки по оп лате труда рабочих госучреж дений. 23 СУББОТА С 1 июня 2011 года будет уста 84 (12808) новлена минимальная тарифная октября 2010 г. ставка первого разряда тарифной сетки по оплате труда рабочих госу дарственных учреждений Московс Наш сайт: ia...»

«Александр Солженицын Александр солженицын cобрание cочинений в тридцати томах Александр солженицын cобрание cочинений том пятнадцатый КРАСНОЕ КОЛЕСО повествованье в отмеренных сроках УЗЕЛ IV Апрель Семнадцатого книга 1 МОСКВА 2009 УДК 821.161.1-3 ББК 84Р7-4 С60 редактор-составитель Наталия Солженицына дизайн, макет Валерий Калныньш ISBN 978-5-9691-0458-7 ISBN 978-5-9691-0460-Х(общий для комплекта из 2-х томов, 15–16-го) © А. И. Солженицын, 2009 ISBN 978-5-9691-0032-9 (общий для © Н. Д....»

«СЕВЕРО-ВОСТОК АЛТУФЬЕВСКОЕ Ш., ЯРОСЛАВСКОЕ Ш., ПР-Т МИРА ОБЩИЙ ТИРАЖ ЭКЗ. ТОЧЕК РАСПРОСТРАНЕНИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ РАНЕНИЯ ВУЗЫ: СПИСОК MR7.RU 9 ноября 2012 г. НЕНАДЕЖНЫХ Почему Министерство образования записало в неэффективные даже популярные институты? МР - близкие новости мегаполиса ПРОХОРОВ СМЕНИТ ШОЙГУ? 2013 ГОД: НЕОЖИДАННЫЙ УХОД ГУБЕРНАТОРА ПРЕВРАТИТ БУДУЩИЕ ВЫБОРЫ В СОСТЯЗАНИЕ ИЗВЕСТНЫХ ПОЛИТИКОВ ИНТРИГА. Экстренное назначение родило шутку: Сердюков погорел - Шойгу потушит. Военные уверены:...»

«Международные стандарты Руководство по труда программе Апрель 2012 г. © Disney Содержание I ВВЕДЕНИЕ II ОБЩИЕ ТРЕБОВАНИЯ III ПРАВИЛА КОРПОРАТИВНОЙ ЭТИКИ ДЛЯ ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ И МИНИМАЛЬНЫЙ СТАНДАРТ СООТВЕТСТВИЯ IV ОГРАНИЧЕНИЯ ПО ВЫБОРУ ИСТОЧНИКОВ V ЗАЯВЛЕНИЕ И АВТОРИЗАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ОБЪЕКТА VI АУДИТЫ ILS VII УСТРАНЕНИЕ НЕСООТВЕТСТВИЯ VIII ЛИШЕНИЕ РАЗРЕШЕНИЯ НА ПРОИЗВОДСТВО IX РАСКРЫТИЕ АУДИТОВ ILS И ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОБЪЕКТОВ X ПОЛИТИКА ЭТИКИ ILS DISNEY ПРИЛОЖЕНИЕ I Введение Компания Walt...»

«Система менеджмента качества Руководство по качеству Содержание 1. Руководство по качеству РК 01. Сокращения, обозначения и нормативные ссылки РК 02. Область применения и указания по работе с документами СМК РК 03. Автопортрет и организационная структура РК 04 Система менеджмента качества 4.1. Общие требования 4.2. Требования к документации РК 05. Ответственность руководства 5.1. Обязательства высшего руководства 5.2. Ориентация на потребителя 5.3. Политика и цели в области качества 5.4....»

«Общественно-политическое, литературно-художественное издание №2 19 мая 2012 года 300 СЛОВ ОТ РЕДАКТОРА Бабушка мне в детстве говорила: В сутках есть волшебное мгновенье, Обладающее тайной силой Исполнять любое повеленье. Только время точное туманно - Этот миг секретом припорошен. Потому всегда и постоянно Надо думать только о хорошем. Зульнора. ЗДРАВСТВУЙТЕ, УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! Мы подумали и решили, что второй номер газеты будет посвящен не одной теме, а нескольким. Мы же Грани, значит, мы...»

«EXPERT-GRUP и ADEPT Авторы: Валериу ПРОХНИЦКИ Игорь БОЦАН Александру ОПРУНЕНКО Серджиу БУШКАНЯНУ Анна ПОПА EUROMONITOR Номер 1 (10). Издание II План действий Европейский союз – Республика Молдова: Оценка прогресса в январе-феврале 2008 г. 1 ADEPT & EXPERT-GRUP 2 ADEPT & EXPERT-GRUP Отчет подготовлен при финансовой поддержке Фонда Сорос-Молдова в рамках проекта Отношения Молдова-ЕС: улучшение информирования и открытого обсуждения главных эволюций Реализован Ассоциацией ADEPT и Аналитическим...»

« характеризует турок Болгарии как одно из наиболее удачливых нацменьшинств Восточной Европы. В армянских СМИ встречаются упоминания о деятельности болгарских турок, особенно в январе-феврале 2006г., когда в Софии предметом парламентских слушаний, а затем и голосования стал законопроект о признании Геноцида армян. Неоценимый вклад в провал...»

«№ 54-56 (10006-10008) Четверг, 9 мая 2013 г. Издается Цена с 7 ноября 1935 года свободная http://anyui.ru ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА Учредители: Управление печати и телерадиовещания Правительства Хабаровского края; администрация Нанайского муниципального района Хабаровского края, Редакция Анюйские перекаты Сегодня в номере: 2 Анюйские перекаты, http://anyui.ru 9 мая 2013 года № 54- ДОрОгИе ЗеМЛяКИ! УВАжАеМые УчАСТНИКИ ВОйНы, ТрУжеНИКИ ТыЛА! В этот праздничный день для вас, кого здоровья,...»

« новгородской служилой корпорации. Поместья на территории Новгородской земли были пожалованы значительному числу (по моим подсчетам, не менее 1200 человек) служилых людей, набранных из различных частей страны. Масштабные раздачи стали первым примером формирования поместной служилой корпорации. Этот опыт в последующие десятилетия был...»

«CEDAW/C/CHE/Q/3/Add.1 Организация Объединенных Наций Конвенция о ликвидации Distr.: General 12 May 2009 всех форм дискриминации в отношении женщин Russian Original: English Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин Предсессионная рабочая группа Сорок четвертая сессия 20 июля – 7 августа 2009 года Ответы на перечень тем и вопросов в связи с рассмотрением третьего периодического доклада Швейцария * * Настоящий доклад издается без официального редактирования. 09-33475 (R) *0933475*...»

«Религия и школа в открытом обществе: информационная основа для диалога Авторы: Зденко Коделя и Террис Басслер Декабрь 2004 г., Любляна, Словения От авторов Настоящий доклад подготовили Зденко Коделя, научный сотрудник Института образовательных исследований, Республика Словения, и Террис Басслер, директор программ поддержки образования Института Открытое общество (Юго-Восточная Европа). Оба автора проживают в Любляне, Словения. Доклад был подготовлен в связи с поступающими вопросами о роли и...»

«КОНСТИТУЦИЯ Доминиканской Республики (Провозглашена 10 января 1947 года) ЧАСТЬ I Раздел первый НАЦИЯ И ЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО С т а т ь я 1. Народ Санто-Доминго образует нацию, организованную в свободное и независимое Государство под названием Домикиканской Республики. С т а т ь я 2. Ее система правления по существу своему является гражданской, республиканской, демократической и представительной. Она основана на разделении законодательной, исполнительной и судебной властей. Эти три власти независимы...»

Народничество – идейное течение радикального характера, выступавшее против крепостничества, за свержение самодержавия или за глобальное реформирование Российской Империи. В результате действий народничества был убит Александр 2, после чего организация фактически распалась. Неонародничество было восстановлено в в конце 1890-х годов в виде деятельности партии эсеров.

Основные даты:

• 1874-1875 – «хождение народничества в народ».
• 1876 – создание «Земля и воля».
• 1879 – «Земля и воля» раскалывается на «Народная воля» и «Черный передел».
• 1 марта 1881 – убийство Александра 2.

Видные исторические деятели народничества:

1. Бакунин Михаил Александрович – один из ключевых идеологов народничества в России.
2. Лавров Петр Лаврович – ученый. Так же выступил идеологом народничества.
3. Чернышевский Николай Гаврилович – писатель и общественный деятель. Идеолог народничества и доноситель его основных идей.
4. Желябов Андрей Иванович – входил в управление «Народной воли», один из организаторов покушения на Александра 2.
5. Нечаев Сергей Геннадьевич – автор «Катехизиса революционера», активный революционер.
6. Ткачев Петр Николаевич – активный революционер, один из идеологов течения.

Идеология революционного народничества

Революционное народничество в России зародилось в 60-х годах 19 века. Изначально она называлась не «народничество», а «общественный социализм». Автором этой теории выступили А.И. Герцен Н.Г. Чернышевский.

У России есть уникальный шанс перейти к социализму, минуя капитализм. Основным элементом перехода должна являться крестьянская община с ее элементами коллективного землепользования. В этом смысле Россия должна стать примером для остальных стран мира.

Герцен А.И.

Почему «Народничество» называется революционным? Потому что оно призывало к свержению самодержавия любым путем, в том числе и путем террора. Сегодня некоторые историки говорят о том, что это было новаторство народников, но это не так. Тот же Герцен в своей идее «общественного социализма» говорил, что террор и революция это один из методов достижения цели (хотя и крайний метод).

Идейные течения народничества 70-х годов

В 70-х года народничество вступило в новый этап, когда организация фактически была разделена на 3 различных идейных течения. У этих течений была общая цель – свержение самодержавия, но методы достижения этой цели различались.

Идейные течения народничества:

• Пропагандистское. Идеолог – П.Л. Лавров. Основная идея – историческими процессами должны руководить люди мыслящие. Поэтому народничество должно идти в народ и просвещать его.
• Бунтарское. Идеолог – М.А. Бакунин. Основная идея – поддерживались идеи пропагандистского свойства. Различие в том, что Бакунин говорил не просто о просвещении народа, но о призыве его браться за оружие против угнетателей.
• Заговорщическое. Идеолог – П.Н. Ткачев. Основная идея – монархия в России слаба. Поэтому не нужно работать с народом, а нужно создавать тайную организацию, которая осуществит переворот и захват власти.

Все направления развивались параллельно.

Вхождение в народ – массовое движение, начавшееся в 1874 году, в котором приняли участие тысячи молодых людей России. Фактически они реализовывали идеологию народничества Лаврова и Бакунина, ведя пропаганду с жителями деревень. Они переходили из одной деревни в другую, раздавали людям агитационные материалы, беседовали с людьми, призывая их к активным действиям, объясняя, что дальше так жить нельзя. Для пущей убедительности вхождение в народ предполагало использование крестьянской одежды и беседы на понятном крестьянам языке. Но эта идеология была встречена крестьянами с подозрением. Они настороженно относились к незнакомым людям, говорящим «страшные речи», а также мыслили совсем не так как представители народничества. Вот, например, один из задокументированных разговоров:

- «Кому принадлежит земля? Она же Божья?» - говорит Морозов, один из активных участников вхождения в народ.

- «Божья она там, где не живет никто. А там где живут люди – земля человеческая» - был ответ крестьян.

Очевидно, что народничество с трудом себе представляло образ мысли простых людей, а значит и пропаганда их была крайне неэффективной. Во многом из-за этого уже к осени 1874 года «вхождение в народ» начало угасать. К этому же времени начались и репрессии правительства России против тех, кто «ходил».

В 1876 году была создана организация «Земля и воля». Это была тайная организация, которая преследовала одну цель – установление Республики. В качестве достижения этой цели была выбрана крестьянская война. Поэтому, начиная с 1876 года, основные усилия народничества направлялись на подготовку этой войны. В качестве подготовки были выбраны следующие направления:

• Пропаганда. Опять члены «Земля и воля» обратились к народу. Они устраивались на должности учителей, врачей, фельдшеров, мелкими чиновниками. На этих должностях они агитировали народ к войне, по примеру Разина и Пугачева. Но в очередной раз пропаганда народничества среди крестьян никакого эффекта не дала. Не верили крестьяне этим людям.
• Индивидуальный террор. Фактически речь идет о дезорганизаторской работе, при которой велся террор против видных и способных государственных деятелей. К весне 1879 года в результате террора были убиты глава жандармов Н.В. Мезенцев и губернатор Харькова Д.Н. Кропоткин. Кроме того было совершено неудачное покушение на Александра 2.

К лету 1879 года «Земля и воля» распадается на 2 организации: «Черный передел» и «Народная воля». Этому предшествовал съезд народников в Санкт-Петербурге, Воронеже и Липецке.

Черный передел

«Черный передел» возглавил Г.В. Плеханов. Он призывал отказаться от террора и вновь вернуться к пропаганде. Идея заключалась в том, что крестьяне просто были не готовы еще к той информации, которую народничество на них обрушило, но в скором времени крестьяне начнут все понимать и сами «возьмутся за вилы».

Народная воля

«Народная воля» управлялась А.И. Желябовым, А.Д. Михайловым, С.Л. Петровской. Они призывали еще активно использовать террор, как метод политической борьбы. Цель их была понятна – русский царь, за которым стали охотиться с 1879 по 1881 годы (8 покушений). Например, это привело к покушению на Александра 2 на Украине. Царь выжил, но погибло 60 человек.

Окончание деятельности народничества и краткие итоги

В результате покушений на императора в народе начались волнения. Александр 2 в этой ситуации создал специальную комиссию, возглавил которую М.Т. Лорис-Меликов. Этот человек усилил борьбу с народничеством и его террором, а также предложил проект закона, когда отдельные элементы местной власти могли быть переданы под управление «выборщикам». Фактически это было то, что требовали крестьяне, а значит этот шаг существенно укреплял монархию. Данный проект закона должен был быть подписан Александром 2 4 марта 1881 года. Но 1 марта народники совершили очередной террористический акт, убив императора.

К власти пришел Александр 3. «Народная воля» была закрыта, весь руководящий состав арестован и расстрелян по приговору суда. Террор, который развязали народовольцы, не был воспринят населением, как элемент борьбы за освобождение крестьян. Фактически речь идет о подлости этой организации, которая ставила перед собой высокие и правильные цели, но для достижения их выбирала самые подлые и низкие возможности.

Спор между народничеством и марксизмом.

Я уже говорил, что вся полемика между народничеством и марксизмом укладывается в формулу - народ и класс. Но исторический спор между ними не так, разумеется, прост и односложен. Чтобы его понять, надо в него вдуматься глубоко и серьезно.

Народничество спорило с марксизмом по вопросу о судьбах России и, прежде всего, о роли капитализма в нашей стране. В 70-х и даже в 80-х годах можно было еще пытаться доказывать (что народничество и делало) будто Россия, в отличие от других государств, не пройдет через капитализм. Исходя из того, что в то время капитализм в нашей стране был еще очень слаб, а крупная промышленность еще только зарождалась, целая школа, считавшая себя социалистической, - народническая, - доказывала, что развитие России пойдет не так, как везде, а совсем другими путями и что нам удастся перескочить от тогдашних, в высшей степени примитивных, отношений мелкого производства прямо к социализму.

В связи с этим, возник громадной важности вопрос об отношении к крестьянской общине. Ряд народников доказывал, что наша деревенская община - не что иное, как ячейка коммунизма, что Россия минует путь фабрично-заводского производства, крупной городской промышленности, накопления больших богатств, создания пролетариата, как класса, и что безо всяких промежуточных фаз, прямо на основе этих мелких, якобы коммунистических ячеек, каковыми они считали деревенскую общину, она перейдет к новому социалистическому строю.

Относительно рабочих среди революционеров-народников держался взгляд, что для революционной борьбы против капитализма пригодятся, пожалуй, и они. Правда, с течением времени народники стали убеждаться в том, что рабочие гораздо восприимчивее всех других слоев населения, и они стали энергично их вербовать в свои кружки, но, несмотря на это, основная сила, на которой они строили свою тактику, были не рабочие, а так называемый "народ" или, выражаясь более конкретно, - крестьянство.

Заблуждение народников.

Мало-помалу, по мере развития взаимоотношений в нашей стране, заблуждение народников становилось все очевиднее. Число фабрик и заводов с каждым годом увеличивалось, количество рабочих в городах росло, а роль деревенской общины, которая обрисовывалась все яснее и яснее, доказывала, что последняя ничего общего с социализмом или коммунизмом не имела. Словом, ход развития был против народничества, и именно по этой причине марксисты, в союзе с жизнью, сравнительно быстро разбили наголову своих противников.

Я не буду останавливаться подробно на этом споре, так как он завел бы нас слишком далеко. Мы должны только иметь в виду, что когда спорили о роли общины - о том, быть или не быть капитализму в России, о том, пойдет ли наша страна особыми, еще неведомыми путями, миновав чашу промышленного развития, - то на самом деле спорили, вместе с тем, о роли пролетариата, о роли рабочего класса, о том, какой класс будет основной силой грядущей революции. Невысказанной предпосылкой во всех этих спорах, принимавших в теоретической борьбе различные формы, был вопрос о том, сложится ли в России рабочий класс, и если сложится, то какая роль выпадет ему на долю. Вот почему, перефразируя все эти споры, можно сказать, что конфликт между марксизмом и народничеством сводился, в сущности говоря, к вопросу о роли рабочего класса в России, о том, будет ли у нас класс промышленных рабочих, и если будет, то в чем будет заключаться его роль в революции.

Пестрота народничества.

Народничество отнюдь не было явлением однородным; наоборот, оно отличалось необычайной пестротой и разнокалиберностью. В его обширном лагере мы видели всякого рода течения, начиная от весьма определенного анархизма и кончая таким же буржуазным либерализмом. Недаром, в смысле отдельных вождей, из рядов народничества вышли, как я указал в прошлой лекции, видные руководители, ставшие потом вождями различных течений и разных политических групп. Тем не менее, несмотря на всю эту пестроту, в народничестве можно и должно различать два основных течения: с одной стороны - революционно-демократическое, а с другой - буржуазно-либеральное. Если говорить хронологически, то надо различать народников - семидесятников и народников - восьмидесятников, т.-е. два поколения, живших преимущественно в 70-х и 80-х годах. При этом можно сказать, что народники 70 - х годов состояли, главным образом, из сторонников первого течения, которое я назвал революционно - демократическим, нередко с оттенком анархизма, между тем как народничество 80-х годов слагалось, по большей части, из сторонников течения, которое справедливо может быть названо буржуазно - либеральным и которое впоследствии слилось в значительной степени с русским либерализмом, с кадетской партией и т. д.

Народники 70-х и 80-х годов.

Революционеры - народники 70-х годов создали ряд организаций, вошедших в историю революционного движения, как крупные завоевания. К ним относятся, прежде всего, "Земля и Воля" и "Народная Воля". Народники этого типа выдвинули ряд деятелей, которые проявили великий героизм и мужество и, не принадлежа к пролетарским революционерам, были, тем не менее, революционерами, хотя и демократами. Совсем другой характер носило второе поколение народников, зачастую игравшее в 80-х годах прямо реакционную роль. По этому вопросу можно найти интересные подробности в прекрасных, нисколько не устаревших сочинениях Плеханова, как, например, в его книге "Обоснование народничества", выпущенной им под псевдонимом "Волгин», а также в целом ряде его других произведений, о которых я еще буду говорить.

Кривенко

Для иллюстрации моей мысли достаточно привести два-три примера. Один из крупнейших литераторов - народников Каблиц-Юзов доказывал, с самым серьезным видом, что мелкий собственник и, в первую очередь, крестьянин представляют собою, в силу их "экономической независимости", как он выражался, тип гражданина высшего разряда. Положение мелкого крестьянина, задавленного ростовщиком, и кабалой, почтенный народник титулует "экономической независимостью". Другой автор, Кривенко, доходил до того, что требовал, чтобы крестьянин не отказывался от "экономической независимости" даже ради политической свободы: Ясно, что такую идеологию можно назвать только реакционной. Мы хорошо знаем, что нигде в мире мелкий собственник не является экономически независимым, а почти всегда находится в сильной зависимости от крупных собственников, от всей системы государственного управления.

Следовательно, Кривенко и Ко определенно тащили революционную мысль назад, в противоположность тем революционерам, которые видели, что нарождается рабочий класс, которые хотели итти к рабочим и начинали понимать, что дело идет о создании нового революционного класса, не имеющего собственности и не связанного поэтому никакими путами.

Михайловский.

Впрочем, не только писатели, явно стоявшие на правом крыле народничества, но даже такой властитель дум, как Михайловский, и тот договорился до того, что в споре с марксистами с торжеством заявлял: в России не может быть рабочего движения в западно-европейском смысле этого слова, потому что у нас, видите ли, нет рабочего класса, потому что рабочий связан у нас с деревней, он - землевладелец, он всегда может уйти к себе домой и потому-де не боится безработицы.

Короленко.

Михайловский, как известно, возглавлял группу "Русского Богатства", к которой принадлежал и Короленко. И, может быть, на примере последнего лучше всего показать, как к началу 80-х годов и позднее известная часть народничества более или менее открыто слилась с буржуазно - либеральным лагерем. Я умышленно называю. Короленко, потому что, как личность, он пользовался и пользуется заслуженными симпатиями всех, кто читал его художественные произведения. И потому как-то трудно сразу примириться с мыслью, что он не был революционером, а принадлежал к буржуазно-либеральному лагерю народничества. А между тем, это несомненно так. Как художник, Короленко является бесспорно одной из крупнейших величин нашего времени, и еще много десятков лет мы будем зачитываться его превосходными книгами. Но как политик, Короленко был не чем иным, как либералом. В начале империалистической войны он выступил с брошюрой в ее защиту. Мало того, ныне, после его смерти, опубликована его переписка, из которой выясняется, что в самом кружке "Русского Богатства" он занимал правое крыло на правом крыле и без того правой народнической группы. В этом кружке, как теперь известно из писем Короленко, возник страстный спор, можно ли сотрудничать в кадетской "Речи", органе Милюкова; и вот писатель, горячо доказывая, что в "Речи" следует сотрудничать, не подчинился постановлению большинства его единомышленников и работал в этой газете, потому что чувствовал свою солидарность с этой либеральной группой.

Два крыла народничества.

Таким образом, мы должны всегда иметь в виду, что народничество было явлением в высшей степени разнокалиберным и пестрым - от анархизма до либерализма (среди народников были люди с анархическим налетом, высказывавшиеся против политической борьбы и защищавшие этот взгляд именно доводами анархизма) - мы должны всегда иметь в виду, что в лагере народников были два крыла: одно - революционное, а другое - нереволюционное, оппортунистическое, либеральное.

Но и революционное крыло народников не было пролетарским, не было коммунистическим и не думало о пролетарской революции: оно было революционным лишь в том смысле, что хотело революционного низвержения самодержавия.

Вопрос о терроре также сыграл немалую роль в спорах марксистов и народников.

Революционное крыло народничества пришло со второй половины 70-х годов к выводу о необходимости применять против представителей самодержавной России индивидуальный террор, чтобы развязать таким образом революцию и двигать дело освобождения вперед. Марксисты вначале лишь очень робко, - например, в первой, написанной Плехановым, программе 1884 г. - отмежевывались от терроризма народников. Но с того момента, когда начала складываться рабочая партия, они решительно выступили против индивидуального террора. В то время народники, а еще позднее эсеры, пытались представить дело так, будто мы, марксисты, против террора потому, что мы вообще не революционеры, что у нас не хватает темперамента, что мы боимся крови и т. д. Ныне, после нашей великой революции, едва ли кто-нибудь станет нас обвинять в этом. Но в то время на лучшую часть молодежи, на студенчество, на многие более горячие головы из рабочих - этот аргумент действовал, подкупая в пользу народников революционные элементы.

Отношение марксистов к террору.

На самом деле, марксисты в принципе никогда не были против террора. Они никогда не становились на почву христианского завета: "не убий". Напротив, не кто иной, как Плеханов, неоднократно повторял, что не всякое умерщвление есть убийство, что убить гада - не значит совершить преступление. И он не раз приводил огненные стихи Пушкина против царей:

"Самовластительный злодей,
Тебя, твой род я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
Я с злобной радостью увижу…"

Марксисты подчеркивали, что они - сторонники насилия и считают его революционным фактором. На свете слишком много такого, что можно уничтожить только оружием, огнем и мечом. Марксисты высказывались за массовый террор. Но они говорили: убийство того или другого министра не изменит дела: надо поднимать массы, организовывать миллионы людей, просвещать рабочий класс. И только тогда, когда он сорганизуется, только тогда пробьет решительный час, ибо тогда мы будем употреблять террор не в розницу, а оптом; тогда мы прибегнем к вооруженному восстанию, которое в 1905 г. впервые стало в России фактом, а в 1917 г. привело к победе.

Но в то время вопрос о тeppopе до некоторой степени спутывал карты, придавая части народников ореол партии более революционной, чем марксисты. Народники говорили, что вот, мол, один идет убивать министра, а другой всего только собирает кружки рабочих и обучает их политической грамоте; не ясно ли, что тот, кто убивает министра, - революционер, а тот, кто просвещает рабочих, - просто "культурник".
На некоторое время это обстоятельство осложнило борьбу марксистов с народниками. Но ныне, обозревая этот спор исторически, мы должны отмести в сторону все, что сыграло в нем лишь эпизодическую, более или менее случайную роль, и взять то главное, что отделяло нас от народников. А это главное заключалось, в конце концов, в оценке роли рабочего класса.

Тут мы должны, прежде всего, осветить вопрос о гегемонии пролетариата, так как этот основной, узловой вопрос определяет всю дальнейшую историю нашей партии, борьбу большевизма с меньшевизмом, борьбу Горы с Жирондой.

Вопрос о гегемонии пролетариата.

Слово "гегемония" означает верховенство, руководящую роль, первенство. Гегемония пролетариата означает, стало быть, руководящую роль пролетариата, его первенство. Само собою понятно, что до тех пор, пока в России пролетариата, как класса, вообще не было, не могло быть и спора о гегемонии пролетариата. Нельзя было пререкаться о руководящей роли несуществующего класса. Но прозорливость марксистов в том и заключалась, что в тот момент, когда пролетариат только начал зарождаться, когда он еще не представлял собою крупной силы, они увидели и поняли, что этот рождающийся класс будет в грядущей революции руководящим, верховным и первенствующим, что он будет ее основной силой и возьмет на себя руководство крестьянством во всей предстоящей борьбе. И, в сущности говоря, весь спор марксистов с народниками - в особенности во вторую половину его, в 80 - 90-х годах сводится к вопросу о гегемонии пролетариата.

Отцами идеи гегемонии пролетариата были Плеханов и Ленин.

На первом съезде II Интернационала, на международном конгрессе в Париже, в 1889 году, Плеханов сказал, буквально, следующую фразу: "Русская революция восторжествует, как революция рабочего класса, или не восторжествует вовсе". В наши дни эта истина может нам показаться банальной и общеизвестной. Всякому ясно, что рабочий класс - основная сила в нашей революции, которая могла окончательно восторжествовать только как рабочая, или не восторжествовала бы совсем. Но перенеситесь в обстановку конца 80-х годов, когда рабочей партии, как таковой, не существовало, когда рабочий класс только еще зарождался, когда на авансцене русского революционного движения были народники, которые даже в лице такого дальновидного человека, как Михайловский, радовались тому, что рабочего движения в России не существует, и говорили, что в западно-европейском смысле его у нас не будет, - перенеситесь в ту обстановку, и вы поймете, что слова Плеханова были, в некоторой степени, открытием. И если можно сказать, в известном смысле, что Маркс открыл рабочий класс в мировом масштабе, то можно (условно, конечно) сказать, что Плеханов открыл рабочий класс в России. Повторяю - условно. Не Маркс открыл, разумеется, рабочий класс. Он родился в Европе в процессе замены феодализма капитализмом; но Маркс объяснил его великую историческую роль, угадав ее еще в 1847 году, когда рабочий класс в Европе только зарождался, и начертал его будущее великое значение в освобождении народов, в мировой революции. Такую же роль, применительно к России, выполнил Плеханов, когда в 1889 году и раньше он доказывал, что рабочий класс в России родится" и что он будет не просто одним из классов, а классом основным, руководящим, классом - гегемоном, классом-руководителем, который будет держать рычаг революции в своих руках. Идея гегемонии пролетариата является основным водоразделом во всех будущих спорах. И нам, когда мы будем излагать сущность борьбы большевизма с меньшевизмом, придется возвращаться к ней неоднократно.

Спор Плеханова с Тихомировым о гегемонии пролетариата.

Плеханов, еще в другой форме, очень лапидарно выдвинул тот же самый взгляд в споре со Львом Тихомировым, который одно время был самым блестящим деятелем "Народной Воли", одним из главных членов ее исполнительного комитета и лучшим писателем этой организации. Впоследствии этот Лев Тихомиров кончил тем, что перешел на службу к царизму и был сотрудником Меньшикова, одного из самых неукротимых мракобесов. Но, повторяю, в годы расцвета своей деятельности Тихомиров был главным представителем "Народной Воли", и Плеханову пришлось скрестить шпагу прежде всего с ним. Дело было так. Когда, несмотря на все предсказания народников, рабочие стали все-таки появляться в городах, и в первую голову в тогдашнем Петербурге, а народники начали убеждаться в том, что рабочие все-таки очень восприимчивы к революционной пропаганде и что с ними надо считаться, тогда Тихомиров выдвинул в виде компромисса формулу: "Мы (народовольцы) согласны вести пропаганду также и среди рабочих и не отрицаем, что они очень важны для революции". Плеханов подхватил эти слова и со свойственным ему талантом повернул их против противника. Он написал по этому поводу блестящую статью против народников и пустил в них несколько стрел, весьма удачно попавших в цель. Он писал, что самая постановка ими вопроса о пользе рабочих "для" революции показывает, что они не понимают исторической роли рабочего класса; что формулу эту надо перевернуть, если хотят видеть ее правильной; он писал, что говорить, будто рабочие важны "для" революции, - нельзя, что надо сказать: революция важна для рабочих. "Вы рассуждаете, - говорил он, обращаясь к народникам, - так, будто человек для субботы, а не суббота для человека. Мы же утверждаем, что рабочий класс есть класс основной, класс-гегемон, и что ему, только ему, удастся опрокинуть капиталистический строй и объединить вокруг себя крестьян и вообще все оппозиционные элементы. Поскольку вы, народники, смотрите на рабочий класс, как на нечто подсобное, вы обнаруживаете, что для вас его руководящая роль - книга за семью печатями, и что вы не в состоянии ее понять".

Таким образом, надо сказать по всей справедливости, что одним из первых в России идею гегемонии пролетариата формулировал Плеханов. И поскольку он впоследствии поддерживал меньшевиков, постольку он наносил жестокие удары своему прошлому, отрекаясь от проповеди, которая вошла блестящими страницами в историю русского революционного движения.

Ленин - один из отцов идеи гегемонии пролетариата.

Вторым отцом идеи гегемонии пролетариата был Ленин, сумевший в разных положениях, при небывало трудных и сложных обстоятельствах, сквозь три десятилетия, донести эту идею до нынешних дней. Впервые Ленин формулировал ее в очень интересном сочинении, которое только теперь подготовляется к печати. В 1894 году он написал свою первую крупную революционную работу, озаглавленную им: "Кто такие друзья народа и как они борются с социал-демократами". (Не забывайте, что социал-демократами тогда назывались все мы).
Это сочинение Ленина, как я сказал, не смогло тогда увидеть свет. Только недавно его удалось разыскать, частью в архивах департамента полиции, частью в заграничной охранке, в частности в Берлине. Эта книга Ленина, обнимающая почти 15 печатных листов и разбирающая по косточкам заблуждения народников, кончается замечательными словами. Доказав, что восходит новая звезда - рабочий класс, - и что это будет класс - освободитель, класс-гегемон, главная сила и основная пружина революции, Ленин говорит, приблизительно, следующее: "Сейчас русские рабочие еще не понимают роли рабочего класса, как гегемона, или же ее понимают только отдельные единицы; но придет время, когда эту роль поймут все передовые рабочие России; а когда это случится, русский рабочий класс, ведя за собою крестьянство, приведет Россию к коммунистической революции". Это сказано в 1894 году. Согласитесь, что теперь, спустя 30 лет, читаешь эти слова с некоторым изумлением. Даже терминология - пролетариат, который ведет за собою крестьянство, - даже эпитеты, характеризующие нашу революцию, как коммунистическую, - все это целиком содержится в заключительных строках этой исторической работы Ленина. И как мы увидим дальше, он защищал эту идею на протяжении 30 лет и при всех обстоятельствах: менялась обстановка, но основная оценка пролетариата, как гегемона будущей революции, у Ленина и у большевиков не менялась никогда *.

(* В виду громадной важности вопроса о гегемонии пролетариата, в "Приложениях" помещена статья Г. Зиновьева, в которой этот вопрос освещен более подробно).

Легальный марксизм.

Надо, однако, сказать, что подобно тому, как в народничестве было два направления, так и в марксизме тогдашнего времени было тоже два течения. В нашем изложении должна занять изрядное место глава о легальном марксизме.

В середине 90-х годов, в нашей стране, на фоне уже некоторого оживления рабочего движения и политической борьбы, вообще впервые возникло течение, названное легальным марксизмом. Если нелегальный марксизм родился в России в 1883 году, когда появилась "Группа освобождения труда", то легальный родился лет на 12 позже. Только через 10 слишком лет после образования Плехановым упомянутой группы в России стало возможным появление легального марксизма. И вот, в этом легальном марксизме было тоже, по крайней мере, два основных течения.

Одно из них возглавляли Плеханов и Ленин, а другое - Струве, Туган-Барановский и др. В этом отношении два литературных произведения имеют решающий характер. Это, с одной стороны, известная книга Струве "Критические заметки", вышедшая в 1894 году, а с другой - та книга Ленина, которую я сейчас назвал: "Кто такие друзья народа". (Последняя, несмотря на то, что она до сих пор не опубликована и не имела широкого массового читателя, все же проникла в кружки марксистов и первых рабочих-революционеров и сыграла свою историческую роль.)

Струве раньше и теперь.

Кем был тогда Струве? Он был в то время молодым, но уже подававшим надежды литератором, который называл себя марксистом, вел борьбу с Михайловским, считал себя членом нашей партии и стал впоследствии автором манифеста ее первого съезда, в 1898 году. Словом, он был тогда марксистской звездой первой величины.

Кто такой Струве сейчас? Вы это знаете. Он сделался перед 1905 годом редактором нелегального буржуазно-либерального журнала "Освобождение", выходившего заграницей, в Штуттгарте. Затем он стал одним из вождей кадетской партии, наряду с Милюковым, заняв место на ее правом крыле. Еще позже он сделался убежденным монархистом и контр-революционером, а в годы торжества Столыпина - его бардом. После Февральской революции он сразу занял место на крайнем правом крыле кадетской партии, а затем сыграл роль (и очень большую) среди белой эмиграции, в правительстве Деникина, Врангеля и др. Сейчас Струве находится заграницей, являясь одним из виднейших идеологов контр-революции. Превращение, как видите, на редкость.

Скажу кстати, что на протяжении моего изложения вы увидите немало крупных личностей, проделавших путь от левого крыла революционного движения до правого контрреволюционного лагеря. Достаточно назвать, кроме Струве, Чайковского, о котором я говорил в моей прошлой лекции, Тихомирова, ухитрившегося докатиться от "Народной Воли" к подножию царского трона, Плеханова, который, начав с основоположника идеи гегемонии пролетариата, кончил свои печальные дни в положении правого меньшевика-оборонца, и, наконец, Брешковскую, начавшую свою революционную деятельность на левом крыле революционеров-народников и кончающую свои дни тоже в свите буржуазной контр-революции.

Все эти эволюции и метаморфозы не случайны. В тот период страшной ломки, которую пережила наша страна, когда на протяжении 12 лет мы имели три больших революции, было неизбежно, что отдельные личности терпели крах. Под ярмом царизма, под этой могильной плитой, придавившей всю страну, было неизбежно, что некоторые считали свое место не там, где оно было в действительности, что они случайно попадали в ту или в другую партию, а когда наступал решающий момент, часто оказывались в другом лагере. Так случилось и с легальным марксизмом. Целое его крыло оказалось потом вожаком буржуазной контрреволюции в России.

"Критические заметки" Струве.

Книга Струве "Критические заметки" была целиком направлена против народничества. Она была посвящена, в сущности говоря, одной теме: быть или не быть в России капитализму. Струве был прав в своей критике народников, когда писал: "Напрасно вы мечтаете о какой-то самобытной России, об экономически независимом мелком собственнике. Нет, снимите ваши народнические очки: смотрите - Россия идет вперед, в ней возникают фабрики и заводы, появляется городской промышленный пролетариат. Капитализм в России неизбежен. Россия пройдет через него". В этой части Струве, как и Туган-Барановский, был прав, сходясь с Лениным и Плехановым. Действительно, в то время очередная задача заключалась в том, чтобы доказать неизбежность нарождения в России рабочего класса, крупных фабрик и заводов; надо было доказать, что капитализм идет и что он имеет свою прогрессивную сторону, о чем мы, марксисты, всегда имели смелость говорить, утверждая и до сих пор, что по сравнению с крепостничеством или с допотопным феодальным строем капитализм есть шаг вперед. Капитализм ломает рабочим кости, эксплоатирует их и в известном смысле уродует, - это верно; но капитализм создает мощные фабрики и заводы, электрифицирует страны, поднимает сельскую промышленность, создает пути сообщения, пробивает стену крепостничества, - и постольку он прогрессивен.

Задача революционных марксистов была двоякая. Им нужно было, с одной стороны, положить на обе лопатки народников, доказывавших, что капитализма не будет, и уверявших, что капитализм это - только чумазый, грех, зло, исчадие ада и что мы должны бежать от него, как от огня. С другой стороны, революционным марксистам того времени было необходимо, при первых же проблесках капитализма, при самом зарождении рабочего класса, начать организовывать его и создавать рабочую партию. И вот Струве, очень хорошо разрабатывая первую задачу, совершенно "забывал" о второй. Он убедительно доказывал, что капитализм неизбежен, что он идет, что он уже пришел и что у него есть своя прогрессивная сторона; но он упускал из виду нашу основную задачу, что раз капитализм пришел, раз рабочий класс появился, то надо немедленно начать организовывать рабочих, создавать свою рабочую партию уже в самой царской России и подготовлять ее к боям не только против царя, но и против буржуазии. Книга Струве, "Критические заметки" кончалась знаменательной фразой. Он писал: "Итак, признаем свою некультурность и пойдем на выучку к капитализму". Сравните этот финальный аккорд Струве в 1895 году с заключением из книги Ленина: "Кто такие друзья народа". В 1894 году. Ленин также бил по народничеству, доказывая, что капитализм идет, что он пришел, что он неизбежен, что этот этап необходим, что капитализм подготовляет торжество рабочего класса; но, вместе с тем, он давал в конце своей книги прогноз, предсказание, которое теперь оправдалось и заключалось в том, что русские рабочие поймут роль рабочего класса, как гегемона, и, поняв это, поведут за собой крестьянство и приведут Россию к коммунистической революции. Такова была в те времена "маленькая" разница между Лениным и Струве. И все же отношения были при господстве царизма настолько запутаны, что люди, столь резко расходившиеся по существу, в те годы считались, тем не менее, единомышленниками и были в одном лагере. Одни давали лозунг: "Пойдем на выучку к капитализму! ". Другие говорили: "Будем поднимать рабочий класс, пролетариат, гегемон, чтобы повести Россию к пролетарской революции! ". И все шли вместе, одной как будто фалангой, одним фронтом против народничества. Повторяю, это было неизбежно в ту пору весьма неясных, недифференцированных общественных отношений, и это наложило неизгладимую печать на все дальнейшее развитие нашей партии.

Плеханов, как теоретик, и Ленин, как политический деятель.

Из других литературных произведений надо упомянуть еще книгу Плеханова (Бельтова), выпущенную им в 1895 году: "К развитию монистического взгляда на историю". в этом труде Плеханов показал себя с самой блестящей стороны, дав народничеству бой, главным образом, на другой арене - на философской - и выступив на защиту материализма. Мне кажется, что многие наши современные доценты, вместо того, чтобы с чванством полузнаек "критиковать" Плеханова, как они это обычно делают, поступали бы умнее, если бы они излагали и толковали новому поколению эту замечательную книгу, на которой учились целые поколения марксистов, почерпая из нее понимание основ воинствующего материализма.

Политическая сторона никогда не была особенно сильной у Плеханова. Он был теоретик. Он был тогда признанным идейным вождем партии, даже целого поколения марксистской интеллигенции и марксистских рабочих. Ленин был моложе его; он только начинал работать. И вот, оглядываясь назад, мы ясно видим теперь, как со второй половины 90-х годов установилось вначале как бы известное разделение труда между Плехановым и Лениным. Оба они об этом никогда не договаривались, но фактически это было так. Сильной стороной Плеханова была теоретическая аргументация, и он брал на себя философские бои с противником, в каковой области он был и останется несравненным мастером. Молодой же Ленин с первых своих произведений сосредоточил все свое внимание на социально _ политических вопросах, на организации партии и рабочего класса. И в этом смысле они друг друга одно время дополняли.

Надо еще упомянуть книгу Ленина, написанную им в ссылке "О развитии капитализма в России", в которой он впервые выступил, как крупный экономист. В этом труде он разбирает социальные отношения в России и доказывает с замечательной ясностью и научностью бесспорное развитие капитализма в России.

Борьба Ленина со Струве.

Таким образом, в легальном марксизме наметились с самого начала два направления. Ленин раскритиковал книгу Струве "Критические заметки" и другие его выступления в сожженном "Марксистском сборнике", который тоже не вышел в свет. (Его статья по этому поводу, под псевдонимом "Тулин", вошла в собрание его сочинений, и вы можете ее прочитать). Ленин был одним из первых, который, идя рука об руку со Струве, все-таки чувствовал, что союзник это не совсем надежный. В те годы, когда Струве был одним из самых блестящих представителей легального марксизма в России, возражать против него было довольно трудно, но Ленин все же сделал это. Уже в упомянутой статье, за подписью "Тулин", разбирая легальные произведения Струве, он упрекал его уже в то время в самом серьезном грехе. Он как бы говорил ему: "Ты видишь одну сторону явления; ты видишь, что капитализм идет, что он бьет общину и крепостничество, - но ты не видишь другой стороны явления, не видишь, что наша задача не в том, чтобы на основе появления капитализма пойти к нему на выучку, а в том, чтобы организовать сейчас же свой класс, который сумеет разбить самодержавие царя и двинуться затем против самодержавия капитала"... В сущности, здесь можно опять сказать, что основной спор между этими двумя группами в одном и том же лагере легального марксизма сводился к спору о гегемонии пролетариата, к вопросу о том, сыграет ли пролетариат, как класс, руководящую роль в революции, поведет ли он действительно такую борьбу, которая кончится победой рабочего класса и уничтожением капитализма, или же он будет итти только в упряжке, рядом с другими оппозиционными силами и остановится на победе над самодержавием, т.е. на том, чтобы установить в России буржуазный строй.

На этом фоне происходит образование рабочей партии в России.

Если вы взглянете на другие страны, хотя бы на Германию, если вспомните историческую работу Лассаля, то увидите, что в этой стране буржуазным партиям удалось овладеть значительной частью рабочих раньше, чем последние создали свою партию. Лассаль начал с того, что высвобождал из-под влияния буржуазных партий рабочих, те первые их слои, которые буржуазия успела завоевать, и перетягивал их на сторону рабочей социалистической партии. И то, что происходило в Германии, - явление не случайное. Буржуазия всюду складывалась, как класс, раньше, чем пролетариат, и всюду она имела свои партии, своих идеологов и свою литературу раньше, чем пролетариат, стараясь увлечь часть рабочих за собою, за своей партией.

В России это явление тоже было, но в весьма своеобразной форме. Несмотря на то, что буржуазия, как открытая политическая сила, стала складываться у нас позже, тем не менее, и у нас тоже мы видим, что первые рабочие кружки, первые рабочие революционеры были увлечены не в сторону рабочих партий, а в сторону народнической партии, которая, в конечном счете, была хотя буржуазно - демократической, но все же буржуазной партией. Ленину тоже приходилось начинать, в известной мере, с того же, с чего начал Лассаль в Германии. Обстановка, конечно, была другая, идеологическая борьба носила иные формы, но суть вещей была во многом та же. Пришлось начать с того, чтобы отвоевать отдельные группы рабочих, которые заблудились и попали не в рабочие, а в народнические партии, по сути вещей буржуазные, а затем, отвоевав эти группы, начать строить вместе с ними рабочую партию. Таким образом, если мы будем иметь в виду два течения в народничестве, с одной стороны, и два течения в легальном марксизме - с другой, то перед нами будет та идейная канва, на основе которой начала создаваться рабочая партия в России.

А теперь, после всего сказанного, я могу перейти к моей непосредственной теме - истории партии в собственном смысле.

Утробный период партии.

В своей книге "Что делать?", о которой мне придется еще говорить, тов. Ленин писал, что наше движение с начала 80-х и 90-х годов являлось как бы утробным периодом партии. В это десятилетие рабочий класс как бы еще вынашивал своего будущего ребенка - рабочую партию. Еще только возникали первые кружки, которые были очень непрочны, то распадаясь, то возрождаясь, и начинались первые крупные идейные бои за самостоятельность рабочей партии, за идею пролетариата-гегемона.

В первой половине 90-х годов Партия строится уже на основе массового рабочего движения, и этот период можно рассматривать, как ее детство и юность. Вместе с тем, возникает забастовочное движение, которое быстро растет, как это видно из следующих цифр. С 1881 до 1886 г. было всего 40 стачек, в которых участвовало 80 тысяч рабочих. С 1895 до 1899 г. стачечное движение охватывает уже полмиллиона - 450 тысяч рабочих, т.е. число забастовщиков увеличивается, примерно, в 6-7 раз. В Петербурге забастовочное движение было довольно значительным в 1878 году. С начала 80-х годов оно принимает еще более крупные размеры, а в средине 90-х забастовка охватывает сразу до 30 тысяч рабочих текстильного производства.

Первые рабочие социал-демократическuе кружки в Петербурге.

На этой основе начинают возникать рабочие соцuал-демократические кружки. Первый такой кружок был создан Благоевым. болгарином по происхождению. В 1884 г. он был студентом в Петербурге, где тогда учились многие болгары. Вместе с другими товарищами, имена которых сохранились, Герасимовым и Харитоновым, - он объединил вокруг себя группу единомышленников, основав первый в Петербурге социал-демократический кружок, сыгравший не меньшую роль, чем "Ceвepнo-русский рабочий союз", основанный Халтуриным. Благоев жив до сих пор. Он - лидер болгарской коммунистической партии и один из основателей III Интернационала.

"Союзы борьбы за освобождение рабочего класса" .

Особенно был богат событиями 1895 г.

Я уже указывал, что в том году появился целый ряд книг, которые были не просто книгами, а вехами на пути к созданию рабочей партии. Этот год замечателен еще тем, что тогда был основан в Петербурге "Союз борьбы за освобождение рабочего класса". В сущности, это был, можно сказать, первый губком нашей партии. Союзы борьбы за освобождение рабочего класса создались впоследствии и в ряде других городов: в 1895 г. в Иваново-Вознесенске, в 1896 г. - в Москве. Эти союзы были первыми крупными социал-демократическими организациями, легшими в основу нашей партии, а первый, петербургский, насчитывал в своих рядах не мало замечательных людей и, прежде всего, самого тов. Ленина, который его организовал. К нему принадлежали также: С. И. Радченко, Кржижановский, работающий теперь над электрификацией Советской России, Ванеев, Старков, Мартов, который, как вы знаете, теперь меньшевик, Сильвин (большевик), рабочий Путиловского завода Б. Зиновьев, о судьбе которого я, к сожалению, ничего не знаю, рабочий Обуховского завода Шелгунов, член нашей партии, который жив до сих пор, но, к несчастью, ослеп, и, наконец, рабочий Александровского чугуннолитейного завода И. В. Бабушкин, расстрелянный в 1905 г. в Сибири отрядом Ренненкампфа, - один из первых большевиков, человек, к которому тов. Ленин сохранил глубокую симпатию, как к одному из самых выдающихся представителей первого поколения рабочих - марксистов.

Провинциальные с.-д. рабочие кружки .

В это же время по всей России разбросались многочисленные кружки, пытавшиеся объединяться и имевшие значительное влияние во многих городах. В книге Мартова вы найдете (у него удивительная память на имена) длинный перечень руководителей тогдашних кружков. Они заслуживают, чтобы я их прочитал: Красин - в Петербурге, тот самый, который является теперь нашим, виднейшим работником; Федосеев -,во Владимире, Мельницкий - в Киеве, Алабышев в Ростове-на-Дону, Гольдендах (Рязанов), Стеклов и Цыперович - в Одессе, Кремер, Айзенштадт, Косовский и другие - в Вильне, Хинчук - в Туле. Тов. Хинчук был сначала одним из основателей партии; затем он ушел к меньшевикам и был членом их центрального комитета, потом - первым председателем московского меньшевистского совета, после чего перешел в ряды нашей партии; сейчас он - руководитель кооперации. Что касается Кремера, Айзенштадта и Косовского, то они были основателями Бунда, о котором я должен сказать несколько слов.

Бунд.

В настоящее время слово "Бунд" очень мало известно рабочим наших крупных городов, но когда-то в революционном лагере оно было весьма популярным. Бунд означает по-еврейски "союз", - в данном случае союз еврейских рабочих Польши и Литвы. Он был основан в 1897 году, за год до первого съезда нашей партии. Его вызвало к жизни сильное, даже бурное движение среди еврейских ремесленников в Польше и Литве, движение опередившее на несколько лет рабочее движение в Петербурге и в Москве. На это были свои особые и вполне достаточные причины; Дело в том, что еврейским рабочим и ремесленникам приходилось в то время стонать под игом не только капитализма, экономической эксплоатации, но еще под ярмом национального гнета. В силу этого обстоятельства, еврейские рабочие и ремесленники революционизировались раньше, чем рабочие других городов, и сумели создать раньше других массовую рабочую организацию, объединившись в союз, получивший название Бунда.

Из недр этой еврейской рабочей организации вышло немало героев-одиночек, немало крупных деятелей. Достаточно назвать еврейского рабочего Лекерта, ранившего виленского полицеймейстера фон-Валя, и вспомнить целый ряд деятелей еврейского рабочего движения, которые находятся до сих пор в рядах нашей партии и принимали участие в ее организации.

Основанный, как я уже сказал, в 1897 году, Бунд был одно время, в течение двух-трех лет, самой мощной и многочисленной организацией нашей партии. Но затем, когда проснулись наши крупнейшие города - Петербург, Москва, Иваново-Вознесенск и Орехово-3уево, когда поднялись глубокие пласты русских рабочих, тогда небольшой отряд еврейских ремесленников, занимавший раньше, в известном смысле, авансцену, должен был, конечно, отойти на второй план. Но как бы то ни было, во второй половине 90-х годов движение еврейских рабочих было очень значительно, и роль Бунда в партии очень велика. Достаточно сказать, что главным организатором первого съезда нашей партии в 1898 году был Бунд. И совсем не случайно этот съезд был в Минске, в городе еврейской черты оседлости, на территории деятельности Бунда. Между прочим, видя, что еврейские рабочие и ремесленники играли некоторое время роль застрельщиков, черносотенная печать подняла, как вам небезызвестно, бешеную травлю и долгие годы доказывала, что виновниками революционного движения в России являются исключительно евреи.

Нынче, обозревая историю нашей партии, уже выросшей в мощную организацию, мы обязаны, кажется мне, вспомнить о смелых еврейских ремесленниках и рабочих, которые, поднявшись первыми на борьбу, помогали нам класть первые кирпичи здания нашей партии.

Первый съезд партии .

А теперь вернемся к союзам борьбы за освобождение рабочего класса. Из представителей этих союзов, находившихся в петербурге, Москве, Иваново-Вознесенске, Киеве и в других городах, а также из делегатов Бунда и отдельных групп, издававших тогда рабочие газеты, был созван в Минске, 1-го марта 1898 года, первый съезд нашей партии, на котором было восемь представителей. Мы можем их назвать по именам. От "Рабочей Газеты" были Эйдельман и Вигдорчик. (Оба живы; первый-большевик, а второй - увы! правый меньшевик.) От петербургского союза борьбы прибыл С. И. Радченко, умерший в 1912 году. (Брат его, И.И.Радченко, жив и работает в нашей партии.) От киевского союза был Тучапский, который, если не ошибаюсь, также умер. От московского союза - Вановский. От екатеринославского Петрусевич. От Бунда - Кремер, Косовский и Мутник. Что касается последнего, то о нем я не могу ничего сказать; Кремера же и Косовского я знавал лично. (Они-увы! правейшие из правых меньшевиков.)

Таков был состав этого первого съезда, пытавшегося выполнить работу по созданию партии. Съезд выбрал центральный комитет, назначил редакцию центрального органа и выпустил воззвание, написанное, как я вам сказал, не кем иным, как Л.Б.Струве, тем самым, который является теперь злейшим врагом рабочего класса.
Я советую вам прочитать этот документ, который вы можете найти во многих книгах, а также, в виде приложения, в "Очерках по истории социал-демократии в России" Н. Батурина.

Струве, давая характеристику международного положения, писал, между прочим, следующее о революции 1848 года, пятидесятилетие которой исполнилось, как раз, в 1898 году.

"Пятьдесят лет тому назад над Европой пронеслась живительная буря революции 1848 года. Впервые на сцену выступил, как крупная историческая сила, современный рабочий класс. Его усилиями буржуазии удалось смести многие устарелые феодально-монархические порядки. Однако, она быстро рассмотрела в новом союзнике своего злейшего врага и предала и себя, и его, и дело свободы в руки реакции. Но было уже поздно: рабочий класс, на время усмиренный, через десять-пятнадцать лет снова появился на исторической сцене, но с удвоенными силами и с возросшим самосознанием, как вполне зрелый боец за свое конечное освобождение... "

"Чем дальше на восток Европы (а Россия, как известно, есть восток Европы), тем в политическом отношении слабее, трусливее и подлее становится буржуазия, тем большие культурные и политические задачи выпадают на долю пролетариата".

Я думаю, что Петру Струве можно многое простить за эти пророческие слова. Ведь оказалось, что он писал их о себе, о своем классе. Нам остается только повторить вслед за ним, что "чем дальше на восток, тем слабее, трусливее и подлее становится в политическом отношении буржуазия". И никто так ярко этого не доказал, как сам П. Б. Струве.

Экономизм.

К концу 90-х годов, ко времени первого съезда партии, начинают обнаруживаться два течения, уже не только на литературной арене, но и в самом рабочем движении, в самой тогдашней, пусть мало оформленной, социал-демократической партии. Одно из них получило название "экономизма", и я попытаюсь вкратце его очертить. Для начала скажу, что экономизм был тесно связан с борьбой тех направлений, которые наметились в легальном марксизме. А если выразить совсем кратко суть экономизма и того спора, который шел между революционерами-марксистами того времени, сторонниками политической борьбы, искровцами, будущими ленинцами, с одной стороны, и экономистами с другой, то придется сказать, что и здесь, как и раньше, все сводится к вопросу о гегемонии пролетариата. Эта идея служит, в течение 30 слишком лет, основным водоразделом, вставая перед нами в различной обстановке и в разных формах. В 1917 г. она развела нас с меньшевиками по разным сторонам баррикады; в 1895 г. она вылилась в чисто литературную схватку, а в 1898 - 1900 Г.г. решалась в междупартийной борьбе...
И вот, присматриваясь к фактам, вы увидите, что между сторонниками экономизма и представителями правого крыла легального марксизма, будущими строителями меньшевистской партии, есть и личная связь. Это одно и то же ядро: от легального марксизма, через экономизм, к меньшевизму, потом - к ликвидаторству, а затем к тому, что мы имеем сейчас, когда меньшевики явно перешли в лагерь буржуазии. Это - одна логическая цепь. Вопрос о пролетариате-гегемоне настолько важен, что всякому, кто сделал в нем ошибку, она не пройдет безнаказанно. Всякий, кто в этом вопросе споткнулся, вынужден, по законам падения тел, катиться все ниже и ниже.

Источники экономизма.

Экономизм возник во второй половине 90-х годов, когда социал-демократия стала переходить от кружковщины, как тогда говорили, к агитации, к массовой работе. Что такое кружковщина? Из названия видно, что это был такой период, когда партия слагалась из отдельных, очень небольших пропагандистских кружков. Да и ничего другого в то время нельзя было сделать, потому что собирать рабочих можно было лишь отдельными единицами. Но когда движение стало разрастаться, тогда на фоне значительных стачек, о которых я говорил, революционеры начали себе ставить новые, более крупные задачи. Они говорили: нельзя довольствоваться кружковщиной, надо перейти к массовой работе, к агитации; надо попытаться собрать не только одиночек-рабочих, но сорганизовать рабочий класс. И вот тогда-то, в этот очень важный момент, и родилось течение, названное "экономизмом". Почему ему дали такое название, я сейчас поясню.

Когда начали переходить к массовой организации рабочих, тогда вопросы экономической борьбы и непосредственного быта рабочих стали, вполне понятно, играть громадную роль. Кроме того, в период кружковщины шла только пропаганда, которую пришлось, разумеется, при массовой работе заменить агитацией.

Замечу, кстати, что между агитацией и пропагандой есть разница. Плеханов схватил ее очень метко. Он сказал: "Если мы даем много идей небольшому числу людей, это - пропаганда; если мы даем одну идею большому количеству лиц, это - агитация".

Это определение - классическое. В этом, действительно, отличие агитации от пропаганды.

В период кружковщины - была пропаганда, т.е. много идей, целое мировоззрение проповедывали небольшой группе людей; в период агитации, наоборот, одну основную идею об экономической подчиненности рабочего класса старались внушить многочисленным рабочим.

Итак, к тому времени мы перешли на экономические рельсы. Оно и понятно. Совсем не случайное явление, что одним из первых произведений Ленина была брошюра "О штрафах", которые налагали тогда на рабочих и работниц Петербурга за опаздывание, плохую работу и т. п. Эти штрафы и вычеты были тогда злобой дня, так как отнимали 1/5, а иногда 1/4 заработной платы. Поэтому, кто хотел живо затронуть массовика, должен был говорить о штрафах. Недаром первые листовки "Союза борьбы за освобождение рабочего класса", написанные тов. Лениным частью на свободе, частью когда он сидел в Крестах, были посвящены вопросу о кипятке или тем или иным непорядкам на заводах. В то время приходилось подходить к рабочим через элементарные, чисто азбучные вопросы, ибо только так можно было разбудить спавшего беспробудным сном массовика-рабочего, который в значительной мере был деревенским неграмотным человеком, не привыкшим к протесту и организованности. Отсюда ясно, почему марксисты того времени так подчеркивали экономический момент.

Но тут случился диалектический казус, часто наблюдаемый в ходе исторических явлений. Правильно подчеркивая экономический момент, часть деятелей, которые на деле были только нашими попутчиками, будущими меньшевиками, перегнула идею экономизма в том смысле, что рабочие не должны вообще интересоваться ничем другим, а только узкоэкономическими вопросами: все остальное рабочих, мол, не касается, они этого не понимают, и говорить с ними надо лишь о вещах, непосредственно их затрагивающих, т.е. только об их экономических требованиях.

И вот тогда-то и появилось слово "экономист". Так стали называть не специалистов экономической науки, а тех, кто стал доказывать, будто с рабочим ни о чем другом не надо толковать, как о кипятке, штрафах и тому подобных вещах. Экономисты дошли до того, что стали отрицать даже необходимость борьбы с самодержавием. Они говорили: рабочий этого не поймет; мы отпугнем его, если придем к нему с лозунгом "долой самодержавие". Развивая и "углубляя" свои взгляды, экономисты выдвинули, наконец, такое "разделение труда": политикой должна заниматься либеральная буржуазия, а борьбой за экономические улучшения - рабочие.

Деятели экономизма.

Если я вам назову лиц, которые состояли в числе руководителей этого течения, то вы увидите перед собою довольно старых знакомых. Это - Прокопович и Кускова, те самые, которые в прошлом году получили сокращенное прозвище "Прокукиш". В то время они были членами социал-демократической партии и принимали участие в легальном марксизме. В этом факте нет ничего случайного. Как Струве, так и многие деятели радикальной интеллигенции, из которой потом вылепилась буржуазная партия, входили тогда в социал-демократическую партию и числились среди рабочих вождей. Так вот, эти самые Прокопович и Кускова выступили, по поводу экономизма, со своим "credo", с символом веры, пытаясь доказать, что рабочим ввязываться в политику не следует, что это - занятие для либералов и оппозиционного буржуазного общества. Дело рабочих - уверяли они очень маленькое: экономические требования. Мало того. В борьбе с Плехановым и Лениным, Прокопович и Кускова становились даже в позу настоящих рабочелюбцев.

Они говорили: "Настоящие друзья рабочих, это - мы. Вот вы думаете о свержении самодержавия, о революционной политической борьбе. Да это вовсе не дело рабочих! Вы выдвигаете задачи буржуазно-демократического характера, а мы, истинные друзья рабочих, мы им говорим: самодержавие вас не касается, вам надо думать о кипятке, о заработной плате, о рабочем дне".

В чем тут дело?

Опять и опять - в полном непонимании роли рабочего класса, как гегемона. Предложение марксистов было совсем не о том, чтобы забывать о рабочем дне и заработной плате. Об этом помнили и тов. Ленин и "Союз борьбы за освобождение рабочих". Мы, конечно, хотели поднять заработную плату и улучшить жизнь рабочих, но этого для нас было маловато; мы хотели, чтобы рабочий управлял государством, был его хозяином и руководителем. А потому - говорили мы нет такого вопроса, которым не должен интересоваться рабочий класс. Тем более вопросом о царском самодержавии, который касается его непосредственно. Мы стоим за гегемонию пролетариата и не позволим загнать рабочих в конуру мелких экономических требований. Так говорили противники экономистов.

Прокоповича и Кускову поддерживали в России несколько групп, в том числе нелегальная газета "Рабочая Мысль", выходившая в Петербурге в 1897 году под редакцией Тахтарева, автора ценных историчеcкиx исследований по рабочему движению и одного из крупных его деятелей в 90-х годах. Вместе с ним, в "Рабочей Мысли", которая пользовалась тогда значительным влиянием среди петербургских кружков, участвовали Лохов-Ольхин и финляндец Кок. Этот орган и его руководители энергично защищали взгляд Прокоповича и Кусковой - что рабочий класс должен заниматься только непосредственно его касающимися экономическими вопросами и не вдаваться в политику.

Первый ответ на это направление дал Плеханов. Он сделал это в книжке, озаглавленной "Vademecum" (т.е. путеводитель, справочник). В ней он разбил наголову идеи Прокоповича и Кусковой и нанес несколько сильных ударов "Рабочей Мысли". Он доказывал, что тот, кто хочет оставить рабочим лишь жалкие крохи "экономики" и не желает, чтобы они занимались политикой, тот - не рабочий вождь.

Другой, ответ, еще более меткий, был дан тов. Лениным. Последний находился тогда в сибирской ссылке, и там, в далекой деревушке, он написал экономистам замечательный ответ, под которым собрал ряд подписей сосланных вместе с ним единомышленников. Тов. Ленин всегда отличался от Плеханова тем, что был, так сказать, "хоровым" человеком, стараясь во всех случаях выступать организованно. Этот ответ тов. Ленина обошел тогда все рабочие кружки. Брошюра тов. Ленина "Задачи русской социал-демократии" вышла заграницей с предисловием нынешнего меньшевика Аксельрода, который, двадцать лет тому назад, не мог нахвалиться проявленной тогда Лениным прозорливостью. В этой брошюре тов. Ленин ставил вопрос о гегемонии пролетариата вполне конкретно и дал экономистам, противникам этой идеи, бой по всей линии.

Экономисты были окончательно разбиты в начале 1900-х годов: примерно, в 1902 году их песенка была спета. Но между 1898-м и 1901-м годами они были, в известном смысле, властителями дум. В то время, благодаря им, рабочее движение находилось в величайшей опасности, так как лозунг экономистов, с внешней стороны, был очень соблазнителен для мало подготовленных рабочих, и их легко было поймать на эту удочку. И если бы в тот период Плеханов и Ленин, а потом практики русского рабочего революционного движения не дали боя по этой линии внутри рабочего движения, то, кто знает, на сколько лет оно было бы отвлечено на путь экономизма, т.е. оппортунизма.

Заграничный центр экономизма.

Мы видим на примере легального и нелегального марксизма, экономизм был нелегальным: царское самодержавие его преследовало, и он был вынужден издавать нелегальные газеты и листки, - мы видим на этом примере пути влияния либеральной буржуазии, которая, при тогдашнем соотношении сил, иногда даже прямо входила в рабочую партию, стараясь заразить ее ядом приспособленчества и отравой буржуазных идей. Она делает это то на литературной арене, как Струве в "Критических заметках", или как Туган-Барановский, то на организационной почве, как некоторые экономисты, основавшие заграницей "Союз русских социал-демократов" и издававшие журнал "Рабочее Дело", имевший значительное распространение. В состав редакции "Рабочего Дела" входили крупные деятели тогдашнего рабочего движения, как, например, Мартынов, который впоследствии стал видным меньшевиком и недавно перешел к нам, Акимов-Махновец, Иваншин, Кричевский и другие. Они окопались заграницей, создав там эмигрантский центр, а в России имели нелегальные газеты, кружки и комитеты, планомерно работавшие над тем, чтобы все рабочее движение наклонить направо, толкнуть его в сторону умеренной политики и заставить рабочего думать только о своих узких экономических интересах.

Идеология их была весьма незамысловата, но крайне опасна: рабочий должен знать свое место, политикой не заниматься, царским самодержавием не интересоваться; он должен лишь работать над улучшением своего цехового положения и не тянуться вверх, предоставив это дело белой кости - либералам. Само собой понятно, что все это говорилось не в такой грубовато-открытой форме, а в более искусной и очень часто вполне искренней, потому что таким людям, как Мартынову, Теплову, Акимову- Махновцу или Тахтареву казалось, что так оно и должно быть. Идея эта, повторяю, была в высшей степени опасна, ибо она могла увлечь малоискушенные массы, находившиеся в отчаянном экономическом положении. И если бы это случилось, то революция была бы отсрочена на много лет, и рабочему классу не удалось бы сыграть в ней самостоятельную роль.

Роль рабочего класса с точки зрения экономизма и большевизма.

Сторонники экономизма не признавали за пролетариатом роли гегемона. Они говорили: Что же, по-вашему, рабочий класс мессия? На это мы отвечали и отвечаем: Мессия, мессианство, это - не наш язык, мы не любим таких слов; но то понятие, которое в них вкладывают, мы принимаем: да, в известном смысле рабочий класс - мессия, и роль его - мессианская, ибо это тот класс, который освободит весь мир. Рабочим нечего терять, кроме цепей; у них нет собственности, они продают свой труд; это - единственный класс, заинтересованный в переустройстве мира на новых началах и способный увлечь за собой крестьянство против буржуазии. Мы избегаем полумистических терминов - мессия, мессианство и предпочитаем им научный: пролетариат - гегемон, т.-е. пролетариат, который не довольствуется увеличением ему заработной платы на 10% или сокращением рабочего дня на полчаса, а заявляет: "Я - хозяин. Я создаю богатства для капитализма, который произвел меня на свою погибель. До поры до времени я работаю, как наемный раб, на капитализм, но пробьет час экспроприации экспроприаторов, и наступит момент, когда рабочий класс возьмет власть в свои руки".

Гегемония пролетариата - власть советам.

Слово "гегемон" - иностранное. Ныне рабочие перевели его на русский язык: гегемония пролетариата означает, говоря современным стилем, - власть coветам, власть рабочему классу. Этот лозунг подготовлялся годами и прошел через многолетнее горнило испытаний, выдержав жестокую борьбу не только с самодержавием и с кадетской партией (если говорить справа налево), не только с буржуазией и с народничеством, но также с правым крылом легального марксизма - с экономизмом, а впоследствии и с меньшевизмом. Вот почему идея гегемонии пролетариата - основной идейный фонд большевизма. Это - один из "китов", на которых стоит большевистская партия. И это должен продумать каждый сознательный сторонник коммунизма, если он хочет понять историю нашей партии.

2. Народничество и марксизм в России. Плеханов и его группа «Освобождение труда». Борьба Плеханова с народничеством. Распространение марксизма в России.

До появления марксистских групп революционную работу в России вели народники, являвшиеся противниками марксизма.

Первая русская марксистская группа появилась в 1883 году. Это была группа «Освобождение труда», организованная Г.В.Плехановым за границей, в Женеве, куда он вынужден был уехать от преследований царского правительства за революционную деятельность.

Плеханов сам был перед этим народником. Познакомившись в эмиграции с марксизмом, он порвал с народничеством и стал выдающимся пропагандистом марксизма.

Группа «Освобождение труда» проделала большую работу по распространению марксизма в России. Она перевела на русский язык работы Маркса и Энгельса: «Манифест коммунистической партии», «Наемный труд и капитал», «Развитие социализма от утопии к науке» и другие, напечатала их за границей и стала тайно распространять в России. Г.В.Плеханов, Засулич, Аксельрод и другие участники этой группы написали также ряд произведений, в которых они разъясняли учение Маркса и Энгельса, разъясняли идеи научного социализма.

Маркс и Энгельс, великие учители пролетариата, в противовес социалистам-утопистам, первые разъяснили, что социализм – не выдумка мечтателей (утопистов), а необходимый результат развития современного капиталистического общества. Они показали, что капиталистический строй падет так же, как пал крепостной строй, что капитализм сам создает себе могильщика в лице пролетариата. Они показали, что только классовая борьба пролетариата, только победа пролетариата над буржуазией избавит человечество от капитализма, от эксплуатации.

Маркс и Энгельс учили пролетариат сознавать свои силы, сознавать свои классовые интересы и объединяться для решительной борьбы с буржуазией. Маркс и Энгельс открыли законы развития капиталистического общества и научно доказали, что развитие капиталистического общества и классовая борьба в нем должны неизбежно привести к падению капитализма, к победе пролетариата, к диктатуре пролетариата.

Маркс и Энгельс учили, что избавиться от власти капитала и превратить капиталистическую собственность в собственность общественную невозможно мирным путем, что добиться этого рабочий класс может только путем применения революционного насилия против буржуазии, путем пролетарской революции, путем установления своего политического господства – диктатуры пролетариата, которая должна подавить сопротивление эксплуататоров и создать новое, бесклассовое коммунистическое общество.

Маркс и Энгельс учили, что промышленный пролетариат является самым революционным и потому – самым передовым классом капиталистического общества, что только такой класс, как пролетариат, может собрать вокруг себя все недовольные капитализмом силы и повести их на штурм капитализма. Но чтобы победить старый мир и создать новое бесклассовое общество, пролетариат должен иметь свою собственную рабочую партию, которую Маркс и Энгельс называли коммунистической партией.

Распространением взглядов Маркса и Энгельса и занялась первая русская марксистская группа, плехановская группа «Освобождение труда».

Группа «Освобождение труда» подняла знамя марксизма в русской заграничной печати в тот момент, когда социал-демократического движения в России еще не было. Необходимо было прежде всего теоретически, идейно проложить путь этому движению. Главным идейным препятствием на пути распространения марксизма и социал-демократического движения в то время были народнические взгляды, преобладавшие тогда среди передовых рабочих и революционно настроенной интеллигенции.

С развитием капитализма в России рабочий класс становился могучей передовой силой, способной к организованной революционной борьбе. Но передовой роли рабочего класса не понимали народники. Русские народники ошибочно считали, что главной революционной силой является не рабочий класс, а крестьянство, что власть царя и помещиков можно свергнуть путем одних лишь крестьянских «бунтов». Народники не знали рабочий класс и не понимали, что без союза с рабочим классом и без его руководства одни крестьяне не смогут победить царизм и помещиков. Народники не понимали, что рабочий класс является самым революционным и самым передовым классом общества.

Народники сначала пытались поднять крестьян на борьбу против царского правительства. С этой целью революционная интеллигентная молодежь, переодевшись в крестьянскую одежду, двинулась в деревню – «в народ», как тогда говорили. Отсюда и произошло название «народники». Но за ними крестьянство не пошло, так как они и крестьян, как следует, не знали и не понимали. Большинство народников было арестовано полицией. Тогда народники решили продолжать борьбу против царского самодержавия одними своими силами, без народа, что привело к еще более серьезным ошибкам,

Народническое тайное общество «Народная воля» стало готовить убийство царя. 1 марта 1881 года народовольцам удалось брошенной бомбой убить царя Александра II. Однако, это не принесло никакой пользы народу. Убийствами отдельных лиц нельзя было свергнуть царское самодержавие, нельзя было уничтожить класс помещиков. На место убитого царя появился другой – Александр III, при котором рабочим и крестьянам стало жить еще хуже.

Избранный народниками путь борьбы с царизмом посредством отдельных убийств, посредством индивидуального террора был ошибочным и вредным для революции. Политика индивидуального террора исходила из неправильной народнической теории активных «героев» и пассивной «толпы», ждущей от «героев» подвига. Эта ложная теория говорила, что только отдельные выдающиеся одиночки делают историю, а масса, народ, класс, «толпа», как презрительно выражались народнические писатели, неспособна к сознательным, организованным действиям, она может только слепо идти за «героями». Поэтому народники отказались от массовой революционной работы среди крестьянства и рабочего класса и перешли к индивидуальному террору. Народники заставили одного из крупнейших революционеров того времени – Степана Халтурина прекратить работу по организации революционного рабочего союза и целиком заняться террором.

Народники отвлекали внимание трудящихся от борьбы с классом угнетателей бесполезными для революции убийствами отдельных представителей этого класса. Они тормозили развитие революционной инициативы и активности рабочего класса и крестьянства.

Народники мешали рабочему классу понять его руководящую роль в революции и задерживали создание самостоятельной партии рабочего класса.

Хотя тайная организация народников была разбита царским правительством, народнические взгляды долго еще держались среди революционно настроенной интеллигенции. Остатки народников упорно сопротивлялись распространению марксизма в России, мешали организации рабочего класса.

Поэтому марксизм в России мог вырасти и окрепнуть лишь в борьбе с народничеством.

Группа «Освобождение труда» развернула борьбу против ошибочных взглядов народников, показывала, какой вред приносит рабочему движению учение народников и их способы борьбы.

В своих работах, направленных против народников, Плеханов показал, что взгляды народников ничего общего не имеют с научным социализмом, хотя народники и называли себя социалистами.

Плеханов первый дал марксистскую критику ошибочных взглядов народников. Нанося меткие удары народническим взглядам, Плеханов одновременно развернул блестящую защиту марксистских взглядов.

В чем заключались основные ошибочные взгляды народников, которым Плеханов нанес сокрушительный удар?

Во-первых, народники утверждали, что капитализм в России представляет «случайное» явление, что он не будет развиваться в России, следовательно, не будет расти и развиваться и пролетариат.

Во-вторых, народники не считали рабочий класс передовым классом в революции. Они мечтали о достижении социализма без пролетариата. Главной революционной силой народники считали крестьянство, руководимое интеллигенцией, и крестьянскую общину, которую они рассматривали как зародыш и основу социализма.

В-третьих, у народников был ошибочный и вредный взгляд на весь ход истории человечества. Они не знали и не понимали законов экономического и политического развития общества. Они были в этом отношении совершенно отсталыми людьми. По их мнению, историю делают не классы и не борьба классов, а лишь отдельные выдающиеся личности – «герои», за которыми слепо идут масса, «толпа», народ, классы.

Борясь против народников и разоблачая их, Плеханов написал ряд марксистских работ, на которых учились и воспитывались марксисты в России. Такие работы Плеханова, как «Социализм и политическая борьба», «Наши разногласия», «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», расчистили почву для победы марксизма в России.

В своих работах Плеханов дал изложение основных вопросов марксизма. Особо важное значение имела его книга «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю», изданная в 1895 году. Ленин указывал, что на этой книге «воспиталось целое поколение русских марксистов» (Ленин, т. XIV, стр.347).

В своих работах, направленных против народников, Плеханов доказал, что нелепо ставить вопрос так, как ставили его народники: должен или не должен развиваться капитализм в России? Дело в том, говорил Плеханов, доказывая это фактами, что Россия уже вступила на путь капиталистического развития и что нет такой силы, которая могла бы ее с этого пути свернуть.

Задача революционеров была не в том, чтобы задержать развитие капитализма в России, – этого они все равно не смогли бы сделать. Задача революционеров заключалась в том, чтобы опереться на ту мощную революционную силу, которая порождается развитием капитализма, – на рабочий класс, развивать его классовое сознание, организовать его, помочь ему создать свою рабочую партию.

Плеханов разбил и второй основной ошибочный взгляд народников – отрицание ими передовой роли пролетариата в революционной борьбе. Народники рассматривали появление пролетариата в России как своего рода «историческое несчастье», писали о «язве пролетариатства». Плеханов, защищая учение марксизма и его полную применимость к России, доказывал, что, несмотря на количественное преобладание крестьянства и сравнительную малочисленность пролетариата, – именно на пролетариат, на его рост должны революционеры возложить свои главные надежды.

Почему именно на пролетариат?

Потому, что пролетариат, несмотря на его нынешнюю немногочисленность, является таким трудящимся классом, который связан с наиболее передовой формой хозяйства, – с крупным производством, и имеет в виду этого большую будущность.

Потому, что пролетариат, как класс, растет из году в год, развивается политически, легко поддается организации в силу условий труда на крупном производстве и наиболее революционен в силу своего пролетарского положения, ибо в революции ему нечего терять, кроме своих цепей.

Иначе обстоит дело с крестьянством.

Крестьянство (речь шла об единоличном крестьянстве – Ред.), несмотря на его многочисленность, является таким трудящимся классом, который связан с наиболее отсталой формой хозяйства, – мелким производством, ввиду чего оно не имеет и не может иметь большой будущности.

Крестьянство не только не растет, как класс, а, наоборот, распадается из году в год на буржуазию (кулаки) и бедноту (пролетарии, полупролетарии). К тому же оно труднее поддается организации в силу своей распыленности и менее охотно идет в революционное движение в силу своего мелкособственнического положения, чем пролетариат.

Народники утверждали, что в России социализм придет не через диктатуру пролетариата, а через крестьянскую общину, которую они считали зародышем и базой социализма. Но община не была и не могла быть ни базой, ни зародышем социализма, так как в общине господствовали кулаки, «мироеды», эксплуатировавшие бедняков, батраков, маломощных середняков. Формально существовавшее общинное землевладение и происходившие время от времени переделы земли по душам нисколько не меняли дела. Землей пользовались те члены общины, у которых были рабочий скот, инвентарь, семена, то есть зажиточные середняки и кулаки. Безлошадные крестьяне, бедняки и вообще маломощные вынуждены были отдавать землю кулакам и идти в наймиты, в батраки. Крестьянская община была на самом деле удобной формой для прикрытия кулацкого засилия и дешевым средством в руках царизма для сбора налогов с крестьян по принципу круговой поруки. Потому-то царизм не трогал крестьянскую общину. Смешно было бы считать такую общину зародышем или базой социализма.

Плеханов разбил также третий основной ошибочный взгляд народников насчет первостепенной роли в общественном развитии «героев», выдающихся личностей, их идей, и насчет ничтожной роли массы, «толпы», народа, классов. Плеханов обвинял народников в идеализме, доказывая, что правда не на стороне идеализма, а на стороне материализма Маркса – Энгельса.

Плеханов развил и обосновал точку зрения марксистского материализма. Согласно марксистского материализма, он доказывал, что развитие общества определяется в конечном счете не пожеланиями и идеями выдающихся личностей, а развитием материальных условий существования общества, изменениями способов производства материальных благ, необходимых для существования общества, изменениями взаимоотношении классов в области производства материальных благ, борьбой классов за роль и место в области производства и распределения материальных благ. Не идеи определяют общественно-экономическое положение людей, а общественно-экономическое положение людей определяет их идеи. Выдающиеся личности могут превратиться в ничто, если их идеи и пожелания идут вразрез с экономическим развитием общества, вразрез с потребностями передового класса, и – наоборот – выдающиеся люди могут стать действительно выдающимися личностями, если их идеи и пожелания правильно выражают потребности экономического развития общества, потребности передового класса.

На утверждения народников о том, что масса есть толпа, что только герои делают историю и превращают толпу в народ, марксисты отвечали: не герои делают историю, а история делает героев, следовательно, – не герои создают народ, а народ создает героев и двигает вперед историю. Герои, выдающиеся личности могут играть серьезную роль в жизни общества лишь постольку, поскольку они сумеют правильно понять условия развития общества, понять, – как их изменить к лучшему. Герои, выдающиеся личности могут попасть в положение смешных и никому ненужных неудачников, если они не сумеют правильно понять условий развития общества и начнут переть против исторических потребностей общества, возомнив себя «делателями» истории.

К разряду таких именно героев-неудачников и принадлежали народники.

Литературные произведения Плеханова, его борьба с народниками основательно подорвали влияние народников среди революционной интеллигенции. Но идейный разгром народничества далеко еще не был завершен. Эта задача – добить народничество, как врага марксизма – выпала на долю Ленина.

Большинство народников вскоре после разгрома партии «Народной воли» отказалось от революционной борьбы с царским правительством, стало проповедывать примирение, соглашение с царским правительством. Народники в 80-х и 90-х годах стали выразителями интересов кулачества.

Группа «Освобождение труда» составила два проекта программы русских социал-демократов (первый в 1884 г. и второй в 1887 г.). Это был очень важный шаг для подготовки создания марксистской социал-демократической партии в России.

Но у группы «Освобождение труда» были и серьезные ошибки. В ее первом проекте программы были еще остатки народнических взглядов, допускалась тактика индивидуального террора. Плеханов не учитывал, далее, что в ходе революции пролетариат может и должен повести за собой крестьянство, что только в союзе с крестьянством пролетариат сможет одержать победу над царизмом. Плеханов рассматривал, далее, либеральную буржуазию, как силу, которая может оказать поддержку революции, хотя и непрочную поддержку, крестьянство же в некоторых своих работах он совсем скидывал со счета, заявляя, например, что:

«Кроме буржуазии и пролетариата мы не видим других общественных сил, на которые могли бы у нас опираться оппозиционные или революционные комбинации» (Плеханов, т. III, стр.119).

Эти ошибочные взгляды Плеханова были зародышем его будущих меньшевистских взглядов.

И группа «Освобождение труда» и марксистские кружки того времени не были еще связаны практически с рабочим движением. Это был еще период возникновения и упрочения в России теории марксизма, идей марксизма, программных положений социал-демократии. Социал-демократия за десятилетие 1884-1894 годов существовала еще в виде отдельных небольших групп и кружков, не связанных или очень мало связанных с массовым рабочим движением. Подобно еще неродившемуся, но уже развивающемуся в утробе матери младенцу, социал-демократия переживала, как писал Ленин, «процесс утробного развития».

Группа «Освобождение труда» «лишь теоретически основала социал-демократию и сделала первый шаг навстречу рабочему движению», – указывал Ленин.

Задачу соединения марксизма с рабочим движением в России, а также исправления ошибок группы «Освобождение труда» пришлось разрешить Ленину.