«Рассказ-судьба» Шукшина «Одни» в нескольких страницах раскрывает судьбу, но не одного человека, а супружеской пары, семейных отношений.

Проблематика

Шукшин поднимает важную для большинства людей проблему инерции семейной жизни. Архип задаётся вопросом, для чего живёт человек. Марфа считает, что для детей, а Архип – что надо пожить для себя, то есть реализовать талант, не зарыть его в землю. Вторая важная проблема – как прожить жизнь в соответствии со своим призванием. Ещё один важный вопрос – как сохранить душевную близость между супругами. Архип считает, что этой близости мешают окаянные деньги, а Марфа – что их отсутствие. Как найти золотую середину между необходимой для заработка работой и игрой на балалайке – услаждением души?

Сюжет и композиция

В рассказе длинная, не свойственная Шукшину экспозиция. В ней портреты, характеры, происхождение, занятия и привычки героев. Через интерьер описывается вся жизнь обитателей дома. Большой светлый дом – свидетель свадеб и смертей детей (из 18 осталось 12, то есть треть умерла). У дома даже есть свой запах – запах живущей в нём семьи. Это запах кожи – работы Архипа. У дома как будто есть стучащее сердце. Так стучит молоточек Архипа, и Марфа смутно понимает, что, пока он стучит, семья живёт. А вот ходики тикают так, что кажется, будто они скоро остановятся. Архип чувствует старость дома, семьи, свою, жены и заговаривает о смысле жизни.

Остальные элементы композиции связаны с одним днём из жизни семьи. Архип в конце жизни оказывается у разбитого корыта. Он не приобрёл ни денег, ни славы (не выбился в люди). Даже его профессия уже никому почти не нужна. Марфа тоже потеряла цель жизни, потому что дети выросли и разъехались. Смысл жизни и даже молодость старикам возвращает музыка: «И припомнились другие вечера... и подумалось о чём-то главном в жизни... и не стало осени, одиночества, не стало денег, хомутов».
Пение настолько смягчает Марфу, что она решает угостить мужа читушечкой. Казалось бы, вот семейная идиллия: пожилые супруги, наконец, нашли возможность увидеть и понять друг друга. Но Архип привычно пользуется слабостью растроганной жены и выпрашивает у неё 6 рублей на новую балалайку. Так кто же из супругов думает о деньгах?

Этот поступок Архипа как будто возвращает супругов в привычные роли: Марфу превращает в строгого тюремщика, а Архипа – в подневольного раба, всегда готового урвать свою долю, когда внимание надзирателя слабеет.

Смысл названия – это основная мысль рассказа. Одиночество происходит из непонимания, никто не может спасти от него. Супруги, лишившись привычных забот, остаются такими же одинокими и разъединёнными, только музыка сближает их в редкие моменты.

Герои рассказа

Шорник Архип Калачиков изготовляет сбрую для лошадей - уздечки, хомуты. Он – шукшинский чудик , человек, у которого есть душа, а ей, по словам героя, «попрыгать, побаловаться охота».

Архип сухой и маленький, но не боится своей крупной сварливой жены. Очевидно, он любит её, несмотря на все тяготы семейной жизни. Речь Архипа – настоящий кладезь фольклора. Кроме песен, неиссякаемо льющихся из балалаечника, речь его пересыпана уменьшительно-ласкательными словами: милая, сердечушко, Марфынька, деньжата .

Взяв в руки балалайку, Архип преображается. Он сияет, его маленькие умные глазки светятся озорным блеском, он идёт по избе, «игриво виляя костлявыми бёдрами».

Марфа – «грозная и большая», муж характеризует её так: «Крупная баба, а бестолковенькая». По его мнению, бестолковость состоит в том, что она заставляет мужа шить целыми днями. Марфа любит деньги, трясётся над копейкой. Она даже из дому надолго не уходит, чтобы Архип не сел за балалайку.

Несмотря на могучие размеры и грозность, Марфа подчиняется мужу. Она испугалась, когда Архип в ярости изрубил свою работу, лишившись по её вине балалайки. Балалайка - единственный враг Марфы. К ней Марфа как будто ревнует мужа, «убивает» соперницу, сжигая в печи.

Речь Марфы нарочито груба, она называет Архипа дураком и придурковатым, просит его не выкобениваться и не выдрючиваться, но Марфа – душевно чуткий человек. Её легко растрогать грустной песней.

Балалайка – полноценный член семьи. Она – страсть, «бессловесная глубокая любовь всей жизни» Архипа. Во время игры балалаечник и балалайка как будто обмениваются мыслями и чувствами. Игра на балалайке для Архипа – священнодействие. Он надевает чистую рубаху, садится в красный угол.

Смерть балалайки в огне печи описана, как смерть человека: её коробит, перед смертью балалайка трижды простонала человеческим голосом (лишившись струн).

Стилистические особенности

В рассказе полно и всесторонне характеризуются герои: через портрет, интерьер дома, диалоги и монологи. Специфической для данного рассказа становится характеристика через народные песни: их выбор, последовательность исполнения, реакцию слушательницы. В этих песнях – жизнь героев.

• «Чудик», анализ рассказа Шукшина

Кобыско Ю.А.,

учитель русского языка и литературы

МАОУ СОШ № 4 г. Курганинска

Анализ образа героя рассказов В. Шукшина

(на примере рассказа «Чудик»)

Его называли «последним гением русской литературы», глубоко уважали за талант и восхищались творчеством. Выходец из семьи «середняков», кто бы мог подумать, что он станет тем, кому не будет суждено перенять судьбу своих предков? Ибо, будучи человеком, наделенным даром писательства, с чуткой организацией души, которая может уловить тонкости многообразия людских характеров, он опишет их, поведает о них этому миру, а позднее снимет, сыграет и покажет героев, в которых читатель, зритель узнает себя, соседа, знакомого.

Василий Шукшин писал о так хорошо известном ему: о простых тружениках со своеобразными характерами, о советской деревне, о людях наблюдательных и острых на язык. Его герои зачастую чудаки, но чудаки с нравственным осмыслением действительности, с чувством причастности к происходящему. В рассказах Шукшина на первый план выходят глубокие нравственные проблемы, духовные ценности.

О Викторе Астафьеве, Викторе Лихоносове, Василии Шукшине и других прозаиках 60-х годов, вызывавших бурные обсуждения в литературном сообществе, скажет Юрий Селезнев. Особенное внимание он обратит на писателей, принадлежавших к «деревенской прозе», которую время от времени называли то «вологодской», то «лирической»: «По природе своей вся истинная культура остается и останется “земляной” и в этом смысле - “деревенской”. Иной она быть не может, пока сам человек останется человеком» . Селезнев называет произведения «деревенщиков» «лучшей частью современной литературы». Рассуждая об их творчестве, Юрий Иванович обращается к произведениям русской классики, Толстому, Достоевскому, к нравственной стороне искусства.

Герой, который стоит в центре произведений представителей рассматриваемого направления, это носитель русского характера, а у Василия Шукшина он, герой-чудак, и вовсе основа русской национальной ментальности. Именно они, чудаки, или «чудики», стоят за фундаментальными основами русского бытия, самосознания нации. Вспомним одноименный рассказ «Чудик», герой которого – чудаковатый деревенский мужик: добродушный, открытый и простой, – который то ли от «ума великого», то ли от неудачно сложившихся обстоятельств, то ли из-за своей деревенской простоты становится героем анекдотических ситуаций. Василий Макарович о своем герое сразу же говорит: «Жена называла его – Чудик. Иногда ласково. Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось», – что настраивает читателя на диалог, на некую причастность ко всем случаям, бывшим с тридцатидевятилетним сельским механиком Василием Егоровичем Князевым. Однако, при всей комичности бытийных ситуаций, в которые попадает главный герой, читатель не может поддаться усмешке, высмеиванию, осуждению «чудика». Ранимый, чувствительный, впечатлительный, при всей своей несуразности и нелепости он, «чудик», является героем положительным, чутким к доброте, способным тонко ощущать и воспринимать окружающий его мир.

Главный герой, деревенский мужик, который «побаивался хулиганов и продавцов», противопоставляется жителям городским. Автор сравнивает искреннюю радость героя, нашедшего выпавшую, при посадке самолета, челюсть своего соседа, и негодование, злость мужчины, которому была оказана помощь; описывает неприязнь к Василию Егоровичу снохи, пытающейся стереть из воспоминаний свое когда-то деревенское прошлое и стремящейся стать настоящей горожанкой. Эти герои в рассказе противопоставляются Князеву, человеку, как считается, странному. Но в чем же заключается его «чудаковатость»? В переживаниях о потерянной банкноте? В помощи ближнему? В стремлении к красоте? А, может быть, главный герой рассказа вовсе и не чудик? Может, окружающие его люди не в состоянии понять его душевную теплоту?

Думается, что сельский киномеханик – это человек, способный к единению с землей. Оттого-то и кажется он всем окружающим чудны м, потому что они эту связь потеряли: «Чудик вышел из автобуса, снял новые ботинки и побежал по теплой мокрой земле – в одной руке чемодан, в другой ботинки. Подпрыгивал и пел громко: Тополя-а а, тополя-а…» .

Противопоставление деревни и города характерно для рассказов Василия Шукшина. Здесь писатель обличает всю ту злобность, желчность, что появилась в некогда деревенских мужиках и их женах, ныне ставших «интеллигентными» и чванными. В простоте, порой неловкой прямоте русского мужика проявляется ощущение связанности с миром, ему со-причастности.

Язык рассказов Шукшина всегда прост, изобилует просторечиями, междометиями, создается ощущение «живого» диалога, показывается контраст, существенная разница общения между жителями города и деревни.

Рассуждая о творческом наследии представителей «деревенской прозы» в целом, Юрий Селезнев пишет: «Если современная литература продолжает видеть в народе идеал красоты, правды, добра, то, стало быть, тем самым утверждает обоснованность его исторического движения в будущее» . Этот «идеал красоты, правды, добра» Василий Шукшин видит в деревенском мужике. Он (мужик), герой рассказов, не совершает героических поступков, не блещет умом и не философствует о смысле бытия, он живет так же, как и все божьи создания, только не теряет связь с землей, с корнями, тесно связан с природой, ощущает себя неотъемлемой частью этого мира, сеет добро, заботится о ближнем.

Возвращаясь к рассказу «Чудик», хочется вспомнить путь взросления человека. День ото дня ребенок открывает для себя что-то новое, светлое. Чистое «существо», пытаясь познать окружающую среду, делает первые шаги, узнает и учится разграничивать «плохое» и «хорошее». Дитя, соприкасаясь с негодованием, злостью и грубостью, не таит в себе обиды, ему интересно, и он пробует, искренне восхищается и радуется или находится в горьком расстройстве. «Полутонов» нет. Таким же, чистым и светлым, рисует своего героя и Шукшин. Он также, посредством чувственного осознания мира, хочет прикоснуться ко всему новому, ранее не изведанному: «Он только ощутил вдруг глупейшее желание упасть в них, в облака, как в вату».

Литература:

1. Селезнев Ю. Мысль чувствующая и живая. – М.: Современник, 1982.

«Рассказ Шукшина «Чужие»: проблемы анализа и интерпретации».

Содержание

Введение……………………………………………………………………3

Глава 1. Особенности творчества В. М. Шукшина в поздний период писательской деятельности……………………………………………………..5

1.1. Художественное своеобразие произведений В.М. Шукшина…….5

1.2. Рассказ «Чужие» и его место в ряду произведений В. М. Шукшина8

Глава 2. Анализ рассказа В. М. Шукшина «Чужие»………………….13

2.1. Особенности композиции рассказа…………………………………13

2.2. Герои в художественном мире рассказа, ложные и истинные ценности героев Шукшина…………………………………………………….16

2.3. Русско-японская война на уровне сюжета в произведении……..19

Заключение……………………………………………………………….22

Список литературы………………………………………………………25

Введение

Изо всех сил буду стараться рассказать правду о людях,

какую знаю, живя с ними в одно время.

В.М. Шукшин

Творчество В.М. Шукшина (1929–1974), писателя, актера, кинорежиссера, сценариста актуально и живо в сознании читателей разных поколений в России. Его книги издаются и популярны за рубежом.

Изучение творчества В. М. Шукшина волнует многих исследователей. Оно находится в центре внимания и споров многих ученых, однако точку в данных работах ставить еще рано. Со временем меняются некоторые представления, трактовки его богатого наследия, что влечет за собой определенные уточнения, а может быть, даже переосмысления давно известных произведений.

«Существуют разногласия в понимании природы дарования В. Шукшина и связанных с ним принципов анализа, критериев оценок. Истинное искусство всегда сопротивляется схемам, прямолинейности суждений, игнорированию его самобытности. Творчество В. Шукшина противилось любым попыткам разрушить его цельность и многожанровое единство» [Коробов, 1977:54].

Определенная личность, как один из представителей простого русского народа, занимает центральное место в творчестве В. Шукшина, и один из самых важных критериев для писателя – критерий нравственности. Необходимо отметить, что произведения писателя являются его весьма существенным вкладом в развитие русской, в частности, советской литературы. Нельзя не остановиться на исследователях творчества Василия Макаровича, его земляках. Это В.Ф. Горн, О.Г. Левашова, А.И. Куляпин, С.М. Козлова, автор монографии о поэтике рассказов В.М. Шукшина. Упомянутые ученые – создатели «Энциклопедического словаря-справочника «Творчество В.М. Шукшина» в 3 томах (2004–2007), весьма авторитетного издания, подробно рассматривающего произведения писателя в хронологии и представляющего собой собрание исследовательских работ ученых России и зарубежья.

Целью же нашего исследования является выявление особенностей и интерпретация достаточно небольшого произведения писателя – рассказа «Чужие».

Объект исследования – творчество Шукшина. Предмет исследования – анализ и интерпретация рассказа «Чужие». Для достижения поставленной цели требуется выполнение следующих задач:
1. Проанализировать работы ученых-шукшинистов по теме исследования.
2. Выявить особенности композиции и предметного мира произведения.
3. Обозначить главных действующих лиц и выявить их роль в произведении.

4. Сформулировать главную идею автора в рамках данного рассказа.

Методы, используемые в исследовании:

1) структурно-семиотический,

2) интертекстуальный.

Материалом для исследования послужил текст рассказа В.М. Шукшина «Чужие», а также работы ученых-шукшиноведов.

Глава 1. Особенности творчества В. М. Шукшина в поздний период писательской деятельности

1.1. Художественное своеобразие произведений В.М. Шукшина.

«В.М. Шукшин присутствовал в литературе с 1958 по 1974 гг. – полтора десятилетия. Начал он с лирической зарисовки «Двое на телеге», закончил рассказом-фельетоном «Кляуза». Если подходить с мерками традиционного реализма, Шукшин со своей подчеркнуто русской ментальностью – типичный деревенщик, эволюция которого – от лирических раздумий до рассказов-откровений». [Бодрова 2011: 35].

Творчество В. М. Шукшина как писателя, актера, драматурга не может оставить равнодушным ни одного человека. Невольно возникает вопрос: чем же так особенны его произведения, которые буквально берут за душу? Ответ на этот вопрос достаточно прост: будучи крестьянским сыном, он не просто до мельчайших деталей знал жизнь деревни, он знал и понимал всю ее глубину, чувствовал сердцем, сам был проникнут этой деревенской жизнью, именно поэтому его герои так естественны, видна правда в каждом их поступке, слове и деле, и вообще в жизни. Еще одна из главных особенностей творений писателя – боль, которая ощущается практически в каждом произведении В.М. Шукшина. Автор болеет душой за каждого человека, живущего на селе, за его неудавшуюся судьбу, горе и испытания.

Г.А. Белая, говоря о сложности художественного мира В. Шукшина, отмечает: «Характеры и типы, созданные Шукшиным, сам его художественный мир, живущий по своим законам, оказали – и продолжают оказывать – сопротивление многим концепциям критиков. Каков же этот мир?» [Белая, 1983: 39].

М. Чудакова так говорит о разнообразных героях В. Шукшина: «Автор набрасывает перед нами множество судеб – сложных, очень разных, литературе почти совсем не известных, – набрасывает крупными мазками. И все же этот автор несколько подавлен своим материалом, всем виденным им и слышанным» [Чудакова,1972:215].

Следует обратить внимание на ранние рассказы Шукшина. В начале своего творческого пути он затрагивает тему русского национального характера, проявляется его склонность к повествованию об общности русских, о русской истории, несмотря на возраст или социальное положение. В качестве примера можно рассмотреть рассказ «Экзамен», опубликованный в 1962 году. Центральная тема произведения – билет экзаменуемого студента, связанный со «Словом о полку Игореве». Это значимое произведение для русской истории, за знание которого так ратовал профессор. «Это все, дорогой мой, очень русские штучки. А вы еще «Слово» не хотите читать. Да ведь это самая русская, самая изумительная русская песня. «Комони ржуть за Сулою; звонить слава въ Кыеве; трубы трубять въ Новеграде; стоять стязи въ Путивле!» А?». [Шукшин, 2012: 27. ]

Сам автор постоянно задается вопросом о смысле жизни, сам себе задает вопросы, сам же и отвечает на них, но ответы эти неоднозначны и не всегда удовлетворяют автора. Многие герои произведений Шукшина похожи на своего автора - сомневающиеся, зачастую поступающие вопреки логике, иногда даже себе во вред. Но автор ценит в своих героях искренность, прямоту, некое зернышко доброты. Даже в потерявшемся в себе и измученном жизнью герое Шукшин мог увидеть что-то хорошее, перевешивающее его недостатки.

Земля и люди в настоящий момент, их жизнь, судьбы - вот что волнует писателя, что интересно ему в этих людях. Любовь, дружба, чувства отцов и детей, мать… Василий Шукшин знал и прекрасно разбирался в жизни. Его знания формировались из личного опыта, наблюдений, из его способности понимать, разгадывать главное в событиях, сравнивать их, сопоставлять, анализировать.

«Своей гуманистической направленностью, тяготением к постановке общечеловеческих вопросов бытия творчество В.М. Шукшина оказалось созвучно духовным исканиям в сегодняшней России, способствует поиску путей национального возрождения и обновления страны, уяснению истоков идейно-художественного преобразования русской культуры, начавшегося в конце 1950-х гг. и продолжающегося в настоящее время, является одним из источников проникновения в тайны русской души». [Актуальные проблемы филологии, 1999: 85].

Шукшин всегда был за горячую, живую, емкую силу слова. В сравнительно небольших по объему своих рассказах писатель смог поместить прекрасное содержание, которое рисует колоритную картину жизни простого деревенского народа. Все это ему удалось благодаря использованию красочного, живого, яркого, пропитанного духом родной земли языка, и такие прекрасные возможности такого языка широко использовал автор при создании своих произведений. Именно национально-народная стихия явилась воплощением этого замечательного и своеобразного таланта.

1.2. Рассказ «Чужие» и его место в ряду произведений В. М. Шукшина

Возникает вопрос: что явилось материалом для произведений Шукшина? Ответ достаточно прост: все, где есть люди. Это именно те люди, которые не были главными героями произведений предыдущих эпох. И вот случилось, что появился уникум, талантливый писатель из алтайской глубинки, который мог интересно, просто, открыто, с огромной любовью к родному селу, с любовью к сельчанам так замечательно описать обычаи и нравы сельской жизни. Именно за это Шукшина любили в народе. «Незадолго до смерти он написал (цитирую по памяти): «Буду помирать, последняя моя мысль будет о Родине, о матери, о детях». Хочется верить, что он успел об этом подумать. Вот, собственно, и вся его ценностная иерархия. Как всё просто и как много. Интересно, что женщин на этой шкале ценностей нет. Нет и творчества, а ведь он просто не мыслил своей жизни без творчества, и мы не можем представить его вне и без его произведений. Ему была чрезвычайно важна их судьба. Важнее всего – быть услышанным своим народом, донести то, что он понял и прочувствовал – мысль о Родине, свое слово о России». [Коробов, 1998. с. 612].

Сам Шукшин признавался: «Мне интереснее всего исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, следовательно, крайне естественен. Но у него всегда разумная душа» [Черносвитов,1989:231].

Обращаясь к рассказу «Чужие», следует рассмотреть его также в ряду других произведений со схожей тематикой. Например, рассказ «Беседы при ясной луне», опубликованный уже в позднем творческом периоде писателя – 1972 год. В поздний период в рассказах Шукшина стала встречаться тема искаженной истории, подобно «Чужим». В «Беседах при ясной луне» главный герой, Николай Ферапонтыч Баев, в своей беседе со сторожихой Марьей высказал мнение, отвергающее важность одной такой исторической личности для России, как Александр Невский. Таким вот образом он как бы переписывает историю, не веря в существование великого воина Руси.

– Мне счас внучка книжку читает: Александр Невский землю русскую защищал… Написано хорошо, но только я ни одному слову не верю там.

Марья и Петька посмотрели на старика.

– Не верю! – еще раз с силой сказал Баев. – Выдумал… и получил хорошие деньги.

– Как это? – не поняла Марья.

– Наврал, как! Не врут, что ли?

– Это же исторический факт, – сказал Петька. – Как это он мог наврать? Конечно, он, наверно, приукрасил, но это же было.

– Не было. [Шукшин , 2012: 404 ].

А еще главный герой отрекается от своего русского происхождения, предполагая, что мать родила его от иностранца, больно уж не похож он на русского, не те привычки. «– Я уж, грешным делом, думаю… – Баев даже оглянулся и заговорил тише: – Я уж думаю: не приспала ли меня мать покойница с кем другим?

– Господь с тобой! – воскликнула Марья, но тоже негромко воскликнула и тоже чуть было не оглянулась. – Тетка Анисья то! Да ты что, Ферапонтыч… Господи! Да ты и похожий то на отца. Только ты посытей да без бороды, а так то… Да что ты, бог с тобой! Да с кем же она могла?

– Ну!.. – Баев полез опять за пузырьком. – А в кого я такой башковитый? Я вот думаю: мериканцы то у нас тада рылись – искали чего то в горах… Шут его знает! Они же… это… народишко верткий.

<…> Вот чую сердцем: не крестьянского я замеса. Сроду меня не тянуло пахать или там сеять… – ни к какой крестьянской работе. И к вину никогда не манило. – Баев не то что оголтело утверждал, что он не крестьянского рода, а скорей размышлял и сомневался. – Ведь если так то подумать: куда же это все во мне подевалось? Должен же я стремиться землю иметь или там… буянить на праздники. Нет! В огороде своем копаться не люблю! Вот в конторе посиживать, это по мне…». [Шукшин, 2012: 403 ].

Рассказ «Миль пардон, мадам», написанный в 1968 году также содержит в себе описание события, поданного главным героем ложно. Бронислав Иванович Пупков, сельский «сказочник» и любитель выпить на очередных «возлияниях» поведал следующую историю:

– Нет. Я на фронте санитаром был. Да… Дела делишки… – Бронька долго молчал. – Насчет покушения на Гитлера не слышали?

– Слышали.

– Не про то. Это когда его свои же генералы хотели кокнуть?

– Да.

– Нет. Про другое.

– А какое еще? Разве еще было?

– Было. – Бронька подставлял свой алюминиевый стаканчик под бутылку. – Прошу плеснуть. – Выпивал. – Было, дорогие товарищи, было. Кха! Вот настолько пуля от головы прошла. – Бронька показывал кончик мизинца.

– Когда это было?

– Двадцать пятого июля тыща девятьсот сорок третьего года. – Бронька опять надолго задумывался, точно вспоминал свое собственное, далекое и дорогое.

– А кто стрелял?

Бронька не слышал вопроса, курил, смотрел на огонь.

– Где покушение то было?

Бронька молчал.

Люди удивленно переглядывались.

– Я стрелял, – вдруг говорил он. Говорил негромко, еще некоторое время смотрел на огонь, потом поднимал глаза… И смотрел, точно хотел сказать: «Удивительно. Мне самому удивительно». И как то грустно усмехался [Шукшин, 2012: 203 ].

Далее он в деталях описывает это «покушение», но, к сожалению, итог неутешительный – промахнулся… Возможно, здесь Бронька представил некую свою мечту, несбывшуюся, однако информация эта ложная, и в какой-то мере он переписал историю. Так в нить повествования автор вносит заведомо ложный элемент, своеобразное искажение истории.

Стоит отметить, что Шукшин вовсе не идеализирует своих странных, «чудаковатых» героев. Это вообще не метод Шукшина – идеализировать кого бы то ни было. Однако в каждом из своих героев он находит то, что близко ему самому. И тут уже непонятно, кто перед нами: писатель Шукшин или один из его «дурачков» героев.

Исследование русского национального характера, складывавшегося на протяжении столетий, составляет сильную сторону творчества Шукшина. Весьма значимый образ в произведениях Шукшина - Земля это и дом родной, и пашня, и степь, и Родина. Образ Родины становится центром всего творчества Шукшина: главных событий, нравственно-эстетических идеалов художественного своеобразия писателя.

В рассказах, написанных в последние годы, уже зрелом периоде творчества, все чаще автор обращается к своему читателю, зрителю. Прошли годы, и Шукшин затронул вопрос о самом главном, наболевшем. Он как будто стал понимать, что его герои уже не могут сами донести все до читателя, а сказать нужно было еще много. В этот период его творчества он пишет много неожиданных, непридуманных рассказов от имени самого себя, Василия Макаровича Шукшина. Такое решение автора, направление к открытости и близости к читателю встречаются в русской литературе. И вот главное место занимает авторское слово. Здесь слышится боль автора за судьбу людей, Родину, все больше вопросов… В рассказах все чаще встает вопрос смысле жизни. Произведения искусства обязательно должны учить добру. В способности человека совершать добрые поступки Шукшин видел самое основное, что должно быть в человеке.

«Если мы чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке», - говорил он. С этим жил, в это свято верил Василий Макарович Шукшин.

В этот же поздний период своего творчества Василий Шукшин написал рассказ «Чужие» (1974). Это достаточно интересное произведение. Его редко включают в шукшинские сборники. Возможно, это вызвано тем, что автор поднял в этом рассказе непривычную для писателя-деревенщика тему – далекой Русско-японской войны, от которой остались сейчас разве что песни «Варяг» и «На сопках Манчжурии». 1 августа 1904 года началась героическая оборона Порт-Артура. Многое в тех далеких событиях очень остро и актуально и для современного общества. Это произведение резко выделяется своей структурой, тематикой. Об этом подробно пойдет речь во второй главе настоящего исследования.

Глава 2. Анализ рассказа В. М. Шукшина «Чужие»

2.1. Особенности композиции рассказа

«Под композицией понимают схему организации и структурной упорядоченности целого текста (произведения), отражающую строение, соотношение и взаимное расположение его частей, членение на смысловые элементы, степень и характер выраженности этих элементов, порядок их следования и взаимосвязь между ними». [Стилистический энциклопедический словарь русского языка, 2003, с. 168].

Рассказ «Чужие» имеет достаточно интересную композицию. Как и во многих рассказов, написанных в поздний период творчества, на первое место выходит фигура автора. Повествование ведется непосредственно от имени Василия Макаровича Шукшина, автора. Начинается он следующими словами: «Попалась мне на глаза одна книжка, в ней рассказывается о царе Николае Втором и его родственниках. Книжка довольно сердитая, но, по-моему, справедливая. Вот что я сделаю: я сделаю из нее довольно большую выписку, а потом объясню, зачем мне это нужно. Речь идет о дяде царя, великом князе Алексее». [Шукшин, 1985: 269].

Далее следует обширная выписка из неизвестной книги о великом князе. Василий Шукшин сделал конспект, в котором кратко описана история жизни, деятельности и бездарной судьбы дяди последнего русского императора Николая Второго – великого князя Алексея Александровича. Учился он неохотно, постоянно проводил время со своими любовницами, которых осыпал несметными богатствами. Вот такой нерадивый князь был назначен генерал-адмиралом, начальником российского флота. Средства, предназначенные для обновления, реформирования флота, Алексей тратил на любовниц и на подарки им. Останавливает внимание автор и на том, что эти женщины вмешивались и в государственные дела, которыми должен был заниматься великий князь. «Госпожа Балетта, для которой Солдатенков требовал с чилийцев четыреста тысяч рублей, - последняя любовница Алексея, французская актриса. Не дав крупной взятки госпоже Балетта, ни один предприниматель или подрядчик не мог надеяться, что великий князь даже хоть примет его и выслушает». [Шукшин,1985:270].

После завершения цитирования книги автор переходит к описанию пастуха, дяди Емельяна – типичного русского, деревенского мужика. Вспоминает автор и о бабке Емельянихе, вставляя в нить рассказа историю о ней. В завершении рассказа автор описывает тихий и мирный исход жизни дяди Емельяна: «Было у них пятеро сыновей и одна дочь. Троих на этой войне убило, а эти в город уехали. Доживал дядя Емельян один. Соседи по очереди приходили, топили печку, есть давали... Он лежал на печке, не стонал, только говорил:

Спаси вас Бог... Зачтется.

Как-то утром пришли - он мертвый». [Шукшин,1985:275].

Далее автор снова обращается к своему конспекту книги о князе Алексее. Таким образом, композиция рассказа рамочная, опоясывающая. Автор начал с конспекта книги и в итоге к нему и вернулся. И только практически в самом конце произведения становится ясным его название, сам автор, как и обещал читателю в начале, поясняет, зачем он делал эту выписку из книги про Алексея и как она связана с простым сельским мужиком Емельяном: «Для чего же я сделал такую большую выписку про великого князя Алексея? Я и сам не знаю. Хочу растопырить разум, как руки, - обнять две эти фигуры, сблизить их, что ли, чтобы поразмыслить, - то сперва и хотел, - а не могу. Один упрямо торчит где-то в Париже, другой - на Катуни, с удочкой. Твержу себе, что ведь - дети одного народа, может, хоть злость возьмет, но и злость не берет. Оба они давно в земле - и бездарный генерал-адмирал, и дядя Емельян, бывший матрос... А что, если бы они где-нибудь ТАМ - встретились бы? Ведь ТАМ небось ни эполетов, ни драгоценностей нету. И дворцов тоже, и любовниц, ничего: встретились две русских души. Ведь и ТАМ им не о чем бы было поговорить, вот штука-то. Вот уж чужие так чужие - на веки вечные. Велика матушка-Русь!». [Шукшин,1985:276].

Вот такой эпилог данной истории, автор показывает нам судьбы людей, настолько разных, но все-таки представителей одного, русского, народа!

В системе композиционно-речевых форм ведущее место принадлежит диалогу. Именно диалог занимает центральное место в персонажном речевом слое. Для шукшинской прозы характерны ситуации «сшибки» «сшибки» духовно­нравственных позиций, осуществляемые посредством диалога.

2.2. Герои в художественном мире рассказа, ложные и истинные ценности героев Шукшина

Сразу выделим основных героев Шукшина, которые задействованы в данном произведении.

Два главных героя – великий князь Алексей Александрович и пастух, крестьянин Емельян.

Как уже было сказано, князь Алексей – представитель высшего сословия, «царская кровь», надежда и руководитель русского флота. Так должно было быть в идеале. Всегда высокие царственные родственники находились либо на военной, либо на морской службе. Алексей по праву рождения должен был заниматься развитием русского флота, но занимался он совсем другим… «Сам Алексей ничего не смыслил в морском деле и совершенно не занимался своим ведомством. Пример его как начальника шел по флоту сверху вниз. Воровство и невежество офицеров росли с каждым годом, оставаясь совершенно безнаказанными. Жизнь матросов сделалась невыносимою. Начальство обкрадывало их во всем: в пайке, в чарке, обмундировке. А чтобы матросы не вздумали против поголовного грабежа бунтовать, офицерство запугивало их жесткими наказаниями и грубым обращением. И продолжалось это безобразие, ни мало - двадцать лет с лишком». [Шукшин, 1985: 269].

Госпожа Мокур, Зинаида Дмитриевна Скобелева и, наконец, последняя любовница Госпожа Балетта – все они наглым способом расхищали государственную казну. В бриллиантах, которыми была обвешана Балетта, публика увидела наш разграбленный флот, наши крейсеры и броненосцы. Проигранные сражения в русско-японской войне, вскрывшиеся обстоятельства разворовывания госбюджета, увольнение с поста генерал-адмирала после Цусимского сражения не отрезвили Алексея, и он спокойно уехал во Францию дальше жить в свое удовольствие. Бездарным был конец жизни Алексея, впрочем, как и вся его деятельность: «После отставки своей Алексей перекочевал за границу. Накупил дворцов в Париже и других приятных городах и сорил золото, украденное у русского народа, на девок, пьянство и азартные игры, покуда не умер от случайной простуды». [Шукшин, 1985:272].

Совершенно иной выглядит фигура другого главного персонажа – дяди Емельяна. Автор акцентирует внимание на том, что лично знал дядю Емельяна, жили они в одном селе, вместе ходили удить рыбу, Василий постоянно слушал его рассказы, хоть Емельян был и немногословный. Вот такое описание оставил автор: «Я его как сейчас вижу: рослый, худой, широкий в кости, скулы широкие, борода пегая, спутанная... Стар он был, а все казался могучим. Один раз он смотрел-смотрел на свою руку, которой держал удилище, усмехнулся, показал мне на нее, на свою руку, глазами. - Трясется. Дохлая... Думал, мне износу не будет. Ох и здоровый же был! Парнем гонял плоты...». [Шукшин, 1985: 272].

Наконец, еще один типичный представитель простого сельского человека – бабка Емельяниха. Добрая старуха, оставившая о себе только добрые и светлые воспоминания как у Василия, так и у Емельяна.

Интересный рассказик вставляет автор об этой женщине. Как она знала заговоры и помогла Емельяну вернуть его, казалось, уже потерянный навсегда, пиджак.

Однако следует обратить внимание на то, что оба главных героя имеют не только различия, но и сходства. Да, да, пастух и представитель царской династии, оказывается, имели много общего.

Оба героя – и генерал-адмирал Алексей, и дядя Емельян – в течение своей жизни из-за женщин совершали странные, отклоняющиеся от нормы поступки. Алексей «вечно нуждаясь в деньгах на игру и женщин <…> бессовестно грабил казну» [Шукшин, 1985: 270]. Емельян, после того как нуйминские мужики из мести за его связь с вдовухой отвязали плоты, по которым он сплавлялся, сначала один вступает в драку с толпой нуйминцев, а затем совершает поразительную погоню за плотами: «От Нуймы до Быстрого Исхода без передыху гнал – верст пятнадцать» [Шукшин, 1985:573]. Кроме того, возлюбленным главных героев придаются колдовские черты. Жена дяди Емельяна с помощью колдовства помогает вернуть украденный на свадьбе пиджак Емельяна. Князь Алексей испытывает некое чарующее воздействие со стороны своих любовниц-фавориток, они имеют на него влияние, управляют им, подчиняют себе его волю: «одна из них, по фамилии Мокур, совсем его замотала» [Шукшин, 1985, с. 269], Алексеем «вертела, как пешкою Балетта» [Шукшин, 1985:270].

Именно в отношениях с женщинами видно много общего у этих довольно разных людей, как могло бы показаться. Они разделены исторически, абсолютно разные в материальном положении, но оказываются друг другу близки просто как люди, испытывая равное воздействие от своих «вторых половинок».

Так, автор в рассказе «Чужие» показывает, какими, действительно, чужими и далекими друг от друга во всех смыслах были эти люди – князь со своими любовницами и Емельян со своей старухой. Противопоставление города и деревни, богатства и роскоши – простоте и доброте сельского обывателя. Такие разные, но смерть стерла все их различия перед Богом. Оба они давно в земле, две русские души, но никогда они не будут друг другу родными, хотя оба – представители одного русского народа… Но присутствует и объединяющее начало этих совершенно разных людей – влияние на них женщин. К этому можно добавить цитату из работы Д.В. Марьина: «Теперь возможно объяснить обращение В.М. Шукшина к псевдодокументальности в рассказе. Используя подобный прием, писатель подвергает сомнению марксистское истолкование хода исторического процесса, в основе которого лежат социальные противоречия между классами. У Шукшина же исторические факты определяются во многом причинами личными, психологическими и, зачастую, случайными» [Марьин, 2008: 106].

2.3. Русско-японская война на уровне сюжета в произведении

Этот рассказ относится к циклу так называемых «внезапных рассказов», ставшему последним в жизни В.М. Шукшина, считает Д.В. Марьин, ученый Алтайского государственного университета. Как было сказано ранее, в сборниках произведений писателя этот рассказ встречается редко, и среди исследований о нем крайне мало информации. Рассказ находится в одном ряду с такими произведениями Шукшина, как «Я пришел дать вам волю», «Любавины», «Миль пардон, мадам!», «Экзамен», где писатель затрагивает тему истории и высказывает о ней личное мнение.

Дядя Емельян – бывший матрос, был участником русско-японской войны, этот факт Шукшин отмечает в рассказе: «Тогда-то я и узнал, что он был моряком и воевал с японцами. И был даже в плену у японцев. Что он воевал, меня это не удивляло – у нас все почти старики где-нибудь когда-нибудь воевали, но что он – моряк, что был в плену у японцев – это интересно» [Шукшин, 1985: 273].

Знание исторических фактов войны 1904–1905 гг. позволяет глубже взглянуть на этот рассказ. Исследователи отмечают стремление Шукшина к документальности в позднем творчестве (Куляпин А.И. Творчество В.М. Шукшина: от мимезиса к семиозису: Учеб. пособие. Барнаул, 2005. с. 110). Однако Дмитрий Владимирович Марьин представил в своей статье ряд обстоятельств, ставящих под сомнение «документальность» части рассказа, где фигурируют события Русско-японской войны:

1) обилие просторечных слов и выражений, что вряд ли допустимо в научно-исследовательской работе, но вполне характерно для языка шукшинского рассказчика: «Но в классы он не ходил, а путался по разным театрикам и трактирчикам» [Шукшин, 1985: 273] и др. При этом, как считает исследователь, сам автор-рассказчик может вмешиваться в цитату: «Ни один подряд по морскому ведомству не проходил без того, чтобы Алексей с бабами своими не отщипнул (я бы тут сказал – не хапнул – В.Ш.) половину» Даже императору Николаю II приписывается фраза явно просторечного происхождения: «Лучше бы ты, дядя, воровал вдвое да хоть брони-то строил бы настоящие» [Шукшин, 1985: 271].

2) исторические факты, связанные с событиями русско-японской войны, о которых говорит автор, не только спорные, но часто заведомо искажаются. Например: «У японцев на Тихом океане оказались быстроходные крейсера и броненосцы, а у нас – старые калоши» [Шукшин, 1985: 271]. Многие исследователи русско-японской войны, полагают, что русский флот в Тихом океане к началу войны не уступал японскому ни по числу кораблей, ни по качеству вооружений [Широкорад, 2003: 63]. При Алексее Александровиче в 1897 г. была утверждена пятилетняя кораблестроительная программа «для нужд Дальнего Востока», согласно которой все новые современные корабли направлялись на Тихий океан. Но по предложению министра финансов С.Ю. Витте срок ее реализации был перенесен с 1903 на 1905 г., что в итоге и оказалось роковым. [Марьин, 2008:104].

Ложным утверждением автора Д.В. Марьин считает и о том, что броненосец «Цесаревич» впервые (выделено Шукшиным) стрелял из орудий своих в том самом бою, в котором японцы издырявили его в решето» [Шукшин, 1985: 271]. Автор имеет в виду бой 28 июля (10 августа) 1904 г. в Желтом море. Но «Цесаревич» впервые стрелял из орудий уже в ночь начала войны 26–27 января (8–9 февраля) 1904 г.

В рассказе сочиняется история о том, как француз, якобы, пытался продать торпеду русскому флоту; о том, как из-за царящего при полном попустительстве генерала-адмирала взяточничестве в морском министерстве эта попытка не удалась; о том, как торпеду купили японцы «просто затем, чтобы ее не было у русских». [Шукшин, 1985: 271]. В рассказе представлено еще много моментов, которые не соответствуют реальной истории.

Напрашивается логичный вопрос: зачем Шукшину понадобилась такая псевдодокументальность? На тот вопрос автор сам отвечает: «Для чего же я сделал такую большую выписку про великого князя Алексея? Я и сам не знаю» [Шукшин, 1985: 276].

Если великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович Романов (1850–1908), родной брат императора Александра III, был реальной исторической личностью, то прототип дяди Емельяна установить не удалось. Д.В. Марьин приводит данные сельскохозяйственной переписи 1917 года, из которой делается вывод о том, что в с. Сростки в этот период времени жило три человека с именем Емельян, однако ни один из них не имеет ничего общего с Емельяном из рассказа «Чужие». Таким образом, можно считать дядю Емельяна вымышленным персонажем. «Рассказ же строится на своеобразной асимметрии: первая часть произведения есть вымышленная история о реальном лице, вторая часть – реалистическая история о лице вымышленном. [Марьин, 2008: 105].

Заключение

Огромный интерес современных читателей и ученых к богатому художественному наследию и непростой судьбе В.М. Шукшина говорит о том, как актуально и ценно творчество этого выдающегося писателя.

«Крестьянин потомственный, традиционный», как декларировал свое творчество и жизненное кредо В.М. Шукшин, прожил нелегкую жизнь, и жизнь несправедливо короткую, но ушел, оставив после себя богатое творческое наследие и пример творческого поведения в социуме как жизнь бунтаря, бойца». [Бодрова, 2011: 60].

В его художественном сознании сквозь замечательную организацию и наполнение его произведений были даны ответы на вечные вопросы: «Что с нами происходит?! Как человеком быть и остаться? В чем высший смысл жизни человека? «Куда нам плыть?».

Шукшин как художник слова сформировался в 50-е годы прошлого века, в этом формировании немаловажную роль сыграла послевоенная действительность, тот опыт, который он получил в это время.

Главным источником вдохновения для творчества Шукшина стала деревня, например, родное село Сростки в Алтайском крае. Постоянно возвращаясь к теме села, поэтически воспринимая ее, Шукшин изучает и описывает жизнь простых сельских жителей в процессе становления и развития - начиная послевоенными годами и заканчивая современностью. Деревня как бы собрала воедино наиболее важные проблемы страны, которые вели за собой экскурс в историю и взгляда на современную жизнь общества.

Послевоенные годы оставили глубокий след в душе писателя. Процесс послевоенного возрождения был пережит им в юности. Он шел этим нелегким путем вместе со всей страной и народом – покинул родной дом, пережил много горестей и трудных моментов в жизни.

Шукшин знал жизнь. И знания эти основывались на личном опыте, в процессе наблюдений, умения понимать сущность явлений и фактов, сравнивать их и сопоставлять.

Мужество – одна из главных черт Шукшина и его таланта. Сердце писателя было чутким неравнодушным к чужому горю. Он умел сопереживать народу, ощущал его потребности, знал недостатки, и эти качества его души помогли ему самому в самосовершенствовании, развитии его таланта. Именно в такой атмосфере расцвел и возрос его гений.

В настоящем исследовании была предпринята попытка анализа одного из его последних произведений – рассказа «Чужие». В работе описана достаточно интересная композиция произведения, описаны главные действующие лица. Немаловажным фактором явилось упоминание в рассказе реалий Русско-турецкой войны 1905-1905 гг. Однако при более глубоком анализе выявилось следующее: автор в своем произведении использует недостоверные, заведомо ложные сведения о войне, личности великого князя Алексея, а представитель простого народа, пастух Емельян в реальности не существовал.

В первой части рассказа жизнь и деятельность великого князя показаны на фоне его любовных отношений с французской танцовщицей Мокур, княгиней Лейхтенбергской и с француженкой Балетта. История дяди же Емельяна – история о его любви к «вдовухе» из Нуймы, с которой его разлучила война, и о его жене, бабке Емельянихе. Оба героя – и генерал-адмирал Алексей, и дядя Емельян – в своей жизни совершали из-за женщин роковые поступки. Алексей «вечно нуждаясь в деньгах на игру и женщин <…> бессовестно грабил казну» [Шукшин, 1985: 270]. Емельян, после того как нуйминские мужики из мести за его связь с вдовухой отвязали плоты сплавного леса, сначала один вступает в драку с толпой нуйминцев, а затем совершает погоню за плотами: «От Нуймы до Быстрого Исхода без передыху гнал – верст пятнадцать» [Шукшин,1985:274]. Следует остановиться и на женщинах в данном рассказе. Жена дяди Емельяна использует свою способность к колдовству, чтобы вернуть украденный на свадьбе пиджак Емельяна. В отношениях великого князя Алексея с любовницами наблюдаем их способность управлять великим князем, воздействовать на него: «одна из них, по фамилии Мокур, совсем его замотала» [Шукшин, 1985: 269], Алексеем «вертела, как пешкою Балетта» [Шукшин, 1985: 269]. Именно здесь, как считает исследователь-шукшинист Д.В. Марьин, а мы вслед за ним согласимся, в отношениях с женщинами, обнаруживается общность этих совершенно разных людей. Разделенные в истории по положению, состоятельности, они сближаются друг с другом другу по-человечески. История сельчанина становится в один ряд с историей государственного деятеля.

Как же можно истолковать обращение В.М. Шукшина к псевдодокументальности в своем рассказе? «Используя подобный прием, он хочет показать, что ошибочно представление о том, что в основе всего исторического процесса лежат только социальные противоречия между классами. У Шукшина исторические факты определяются во многом причинами личными, психологическими и, зачастую, они являются случайными» [Марьин, 2008: 105].

Исторические реалии русско-японской войны, безусловно, не занимают главенствующее положение в рассказах Шукшина, однако можно сделать вывод о том, что В.М. Шукшин специально обращался к фактам войны 1904–1905 гг., которые в некоторых его произведениях, например, в ныне анализируемом рассказе «Чужие», выполняют определенные художественные задачи.

Список литературы

Апухтина В.А . Проза В. М. Шукшина. – М., 1986.

Бодрова Л.Т. Малая проза В.М. Шукшина в контексте современности: монография / Л.Т. Бодрова. – Челябинск: Изд-во Челяб. гос. пед. ун-та, 2011. – 372 с.

Вертлиб Е. В. Шукшин и русское духовное возрождение. - Нью-Йорк, 1990.

Горн В.Ф. Василий Шукшин: Личность. Книги. - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1990.

Горн В.Ф. Василий Шукшин: Штрихи к портрету. - М.: Просвещение, 1993. 127 с.

Горн В.Ф. Наш сын и брат: Проблемы и герои прозы В. Шукшина. - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1985. 208 с.

Горн В.Ф. Характеры Василия Шукшина. - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1981.

Козлова С.М. Поэтика рассказов Шукшина. - Барнаул- Алт кн. изд-во, 1992.

Коробов В.И. Василий Шукшин. Творчество. Личность. - М.: Сов. Россия, 1977.

Кукуева Г.В. Речевая партия повествователя в собственно рассказах В.М. Шукшина (учебно-методическое пособие по спецкурсу). Барнаул, 2005.

Кукуева Г.В. Рассказы В.М. Шукшина: лингвотипологическое исследование: монография. – Барнаул: БГПУ, 2008. – 284 с.

Куляпин А.И., Левашова О.Г. В. М. Шукшин и русская классика.- Барнаул, 1988.

Куляпин А.И. Творчество В.М. Шукшина: от мимезиса к семиозису: Учеб. пособие. Барнаул, 2005.

Левашова, О.Г. В.М.Шукшин и традиции русской литературы XIX в. (Ф.М.Достоевский и Л.Н.Толстой) / О.Г.Левашова. Барнаул: Изд-во АГУ, 2001.

Марьин Д.В. Русско-японская война в творчестве Шукшина // Сибирский филологический журнал. 2008. № 4, - с. 100-107.

Проза В.М. Шукшина как лингвокультурный феномен 60-70-х гг. Барнаул, 1997.

Рассказ В.М. Шукшина «Срезал»: проблемы анализа, интерпретации, перевода. Барнаул, 1995.

Статьи и воспоминания о Василии Шукшине. - Новосибирск, 1989.

Стилистический энциклопедический словарь русского языка / Под ред. М.Н.Кожиной. – М.: 2003.

Творчество Василия Шукшина. Метод. Поэтика. Стиль. - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1997.

Творчество В.М. Шукшина в современном мире: Эстетика. Диалог культур. Поэтика. Интерпретация / АГУ; редкол.: В.В. Десятов, С.М. Козлова (отв. ред.), А.А. Чувакин [и др.]. – Барнаул: Изд-во АГУ, 1999. – 320 с.

Черносвитов Е.В. Пройти по краю: В. Шукшин: мысли о жизни, смерти и бессмертии. - М.: Современник, 1989.

Халина Н.В. Феноменологический анализ текста Василия Шукшина / Н.В. Халина. – Барнаул: Изд-во АлтГУ, 1997. – 135с.

Широкорад А.Б. Падение Порт-Артура. М., 2003. с. 63

Шукшин Василий. Собрание сочинений в 3 томах. Том 3. М.: Молодая гвардия, 1985. с. 269.

Шукшин В.М. Полное собрание рассказов в одном томе. М., 2012. – 944 с.

Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю: Роман. Публицистика. Барнаул, 1991.

Шукшин В. «Нравственность есть Правда»// Собрание сочинений: В 6 т. /Сост. Л. Федосеева-Шукшина; Пре-дисл. С. Залыгина. - М.: Мол. гвардия, 1992. Т. 3.. - с. 233.

Шукшинские чтения: Статьи, воспоминания, публикации. В. 1. Сост. В.Ф. Горн. - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1984. 208 с.

Шукшинские чтения: Статьи, воспоминания, публикации. В. 2. Сост. В.Ф. Горн. - Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1989.

Язык В.М. Шукшина в энциклопедическом словаре-справочнике его творчества / А.А. Чувакин // Известия АГУ. Сер. История. Педагогика. Филология. Философия. – 1999. – N 4. – С. 85–93.

Язык В.М. Шукшина в наследии профессора И.А. Воробьевой / А.А. Чувакин // Актуальные проблемы филологии: сб. ст. – Барнаул, 1998. – С. 8–9.

Министерство образования и науки Удмуртской Республики

ГОУ СПО "Дебесский политехникум"

РЕФЕРАТ

На тему: "Калина красная"

Выполнил: студент 2 курса группы "Б"

Воблов Антон Игоревич

Преподаватель: Ившина Наталья Владимировна

С. Дебесы, 2009 г.

Введение

1. Основная часть

1.1 Биография писателя: Василий Макарович Шукшин (25.07.29 - 2.10 74)

1.2 Обзор творчества писателя, основные темы творчества, основные произведения

1.3 Место выбранного произведения в творчестве писателя

1.4 Анализ выбранного произведения. (Повесть "Калина красная")

Заключение

Список литературы

Приложение

Введение

Творческая звезда Василия Макаровича Шукшина явилась на горизонте нынешней русской культуры стремительно и как бы совсем неожиданно. Горит она и сейчас, поражая своей яркостью и многообразием цветовых переливов. Однако самого Василия Макаровича уже нет… По-шукшински озорно улыбнувшись в сторону творцов культуры, он исчез из Москвы с такою же странной неожиданностью, с какой появился в ней.

Рожденному сибирской, то есть русской, деревней, ему вовсе не требовалось изучать или постигать национальный характер. Позади него громоздилась многовековая, во многом трагическая история, плескалась богатейшая культура народного творчества.

"А вот нате вам! - как бы звучит его глуховатый, полный горечи и внутренней силы голос. - Так вот надо работать". И многочисленные "середняки" от кино и литературы, озадаченные "шукшинским феноменом", либо продолжают недоумевать, либо бросаются в подражательство, либо делают вид, что ничего не произошло…

Произведения Шукшина - яркий калейдоскоп литературы. В каждом из них есть своя "изюминка", неповторимость, непохожесть на других. Одним из ярчайших его произведений стала и повесть "Калина красная", ставшая одной из ярких его режиссерских работ.

1. Основная часть

1.1 Биография писателя : Василий Макарович Шукшин (25.07.29 - 2.10.74)

В.М. Шукшин родился 25 июля 1929 года в селе Сростки Алтайского края. После восьми классов поступил в Бийский автотехникум, но вскоре его оставил. Работал на стройках, в колхозе. Десятый класс средней школы закончил экстерном. Работал слесарем-такелажником в Калуге, Владимире. Служил во флоте (1949-1952гг.), вернувшись в родное село, был секретарем сельского райкома комсомола, работал директором в вечерней школе деревни Сростки. В 1954 году поступил на режиссерский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии. Впервые выступил в печати в 1959 году в журнале "Смена".

Шукшин долгое время считал своим основным призванием кино и работал как режиссер и актер. Фильмы с его участием в качестве режиссера, сценариста, актера - "Живет такой парень", "Странные люди", "Печки-лавочки", "Калина красная", "Они сражались за Родину" - стали значительным событием советского киноискусства последних десятилетий. В 1964г. кинофильм "Живет такой парень" получил награду Венецианского международного фестиваля "Золотого льва св. Марка".

Шукшин - автор романов "Любавины" и "Я пришел дать вам волю" - о Степане Разине. Им написаны повести "Там, вдали", "Калина красная", "До третьих петухов", пьеса "Энергичные люди", многие рассказы, составившие сборники - "Сельские жители", "Земляки", "Характеры", "Беседы при ясной луне". Дарование Шукшина-писателя ярче всего раскрылось в его коротких, предельно емких по содержанию рассказах, проникнутых любовью к человеку-труженику и презрением и ненавистью к тунеядцам, мещанам, хапугам.

Большие заслуги В. Шукшина - писателя, кинорежиссера и актера - отмечены присвоением званий заслуженного деятеля искусств РСФСР, лауреата Государственных премий СССР и РСФСР. Посмертно ему присвоено звание лауреата Ленинской премии (1976).

1.2 Обзор творчества писателя, основные темы творчества, основные произведения

Свой материал для своих произведений писатель брал везде, где живут люди. Какой это материал, какие герои? Тот материал и те герои, которые редко раньше попадали в сферу искусства. Видимо, так нужно было, чтобы явился из глубин народных большой талант, чтобы с любовью и уважением рассказал о своих земляках простую, строгую правду. А правда эта стала фактом искусства, вызвала любовь и уважение к самому автору.

Любители "дистиллированной" прозы требовали "красивого героя", требовали, чтобы писатель выдумывал и не растревожил их своим глубоким знанием реальной жизни. Герои Шукшина оказались не только незнакомыми, но и непонятными. Полярность мнений, резкость оценок возникали, как ни странно, именно потому, что герои были не выдуманы. Когда герой выдуман, а зачастую и в угоду кому-то, вот здесь и проявляется полная безнравственность. А когда герой представляет собой реального человека, он не может быть только нравственным или только безнравственным. Не отсюда ли, от непонимания творческой позиции Шукшина, идут творческие ошибки восприятия его героев. Ведь в его героях поражают непосредственность действия, логическая непредсказуемость поступка: то неожиданно подвиг совершит, то вдруг сбежит из лагеря за три месяца до окончания срока. Герои писателя действительно импульсивны и крайне естественны. И поступают так они в силу внутренних нравственных понятий, может ими самими еще не осознанных. У них обостренная реакция на унижение человека человеком. Эта реакция приобретает самые различные формы. Ведет иногда к самым неожиданным результатам. Сам Шукшин признавался: "Мне интереснее всего исследовать характер человека-недогматика, человека, не посаженного на науку поведения. Такой человек импульсивен, поддается порывам, а, следовательно, крайне естественен. Но у него всегда разумная душа".

Шукшин никогда не искал материал для творчества специально, он ж и л, как все мы живем, видел и слышал то же самое, что и мы видим и слышим. Самая что ни на есть текучка жизни, которая нас так угнетает и заедает, она-то и давала ему и "сюжеты", и "характеры".

У Шукшина важен весь рассказ, все его герои и характеры.

Тема деревенского человека, вырванного из привычной среды и не нашедшего новой опоры в жизни, стала одной из главных тем рассказов Шукшина.

Рассказы Шукшина, относясь "к деревенской прозе", отличались от ее основного потока тем, что внимание автора было сосредоточенно не столько на основах народной нравственности, сколько на сложных психологических ситуациях, в которых оказывались герои. Город и притягивал шукшинского героя, как центр культурной жизни, и отталкивал своим равнодушием к судьбе отдельного человека. Шукшин ощущал эту ситуацию как личную драму. "Так у меня вышло к сорока годам. Не городской до конца, и не деревенский уже. Ужасно не удобное положение. Это даже не между двух стульев, а скорее так - одна нога к берегу, другая - в лодке. И не плыть нельзя, и не плыть вроде как страшновато…"

Эта сложная психологическая ситуация определила необычное поведение героев Шукшина, которых он называл "странными, непутевыми людьми". В сознании читателей и критиков прижилось название "чудик". Именно "чудики" являются главными героями рассказов, объединенных Шукшиным в один из лучших сборников "Характеры".

"Горести и печали человеческие - живые и трепетные нити…" Это строки из рассказа Шукшина "Верую" - строки, которые являются наиболее точным определением многих художественных исследований Шукшина, большой, протянувшийся от первого сборника до рассказа "Други игрищ и забав" (из последней прижизненной публикации) путь.

В народности искусства этого писателя заключены объяснения феноменальности его дарования, его естественности, высокой простоты, артистизма.

Каждая больница - это кроме всего прочего, еще и предупреждение, совет о том, что необходимо быть осторожным, в чем-то изменить ритм жизни. Однако Шукшин не мог сидеть без дела.

Каждый, кто писал и говорил о творчестве Василия Шукшина, не мог без удивления и какого-то чувства растерянности не сказать о его почти невероятной разносторонности.

Ведь Шукшин-кинематографист органически проникает в Шукшина-писателя, его проза зрима, его фильм литературен в лучшем смысле слова, его нельзя воспринимать “по разделам", и вот, читая его книги, мы видим автора на экране, а глядя на экран, вспоминаем его прозу.

Это слияние самых разных качеств и дарований не только в целое, но и в очень определенное, вполне законченное еще и еще радует и удивляет нас сегодня, будет радовать и удивлять всегда.

Шукшин принадлежал русскому искусству в той его традиции, в силу которой художник не то чтобы унижал себя, но не замечал себя самого перед лицом проблемы, которую он поднимал в своем произведении, перед лицом того предмета, который становился для него предметом искусства.

Шукшину была не только не свойственна, но и противопоказана всякая демонстрация себя, всякое указание на себя, хотя кому-кому, а ему было что продемонстрировать. Именно благодаря этой застенчивости по отношению к себе он и стал незабываемым для других.

1.4 Анализ выбранного произведения ( п овесть "Калина красная")

О творчестве Шукшина, можно сказать - жить среди людей, происшествий, впечатлений, каждое из которых требует своего, причем законного места в искусстве, каждое, расталкивая все другое, рвется через тебя на бумагу, на сцену, на экран, настоятельно требуя и ропща, - это очень трудно.

Тут мы вспоминает киноповесть В. Шукшина “Калина красная”, написанную в 1973 году. Главным героем является Егор Прокудин. Егор непоследователен: то умиленно-лиричен и обнимает одну за другой березки, то груб, то он ершист и забулдыга, любитель попоек, то он добряк, то бандит. И вот уже иных критиков очень смутила эта непоследовательность, и они приняли ее за отсутствие характера и “правды жизни”.

Критика не сразу заметила, что такой образ жизни до сих пор не удавалось, пожалуй, создать никому - ни одному писателю, ни одному режиссеру, ни одному актеру, а Шукшину потому это и удалось, что он - Шукшин, пронзительно видевший вокруг себя людей, их судьбы, их жизненные перипетии, потому что он и писатель, и режиссер, и актер в одном лице.

Непоследовательность Прокудина вовсе не так уж проста, стихийна и ничем не обусловлена, она отнюдь не пустое место и не отсутствие характера.

Прокудин ведь последовательно непоследователен, а это уж нечто другое. Это уже логика. Его логика - не наша логика, она не может, а, наверное, и не должна быть нами принята и разделена, но это вовсе не значит, что ее нет, что она не в состоянии перед нами открыться и быть нами понята.

Не быстро и не тихо, а ровным шагом Егор двигается по только что вспаханной им пашне навстречу своей смерти.

Идет, зная, к чему идет.

Идет, сначала отправив прочь своего подручного на пахоте, чтобы не был свидетелем того, что сейчас неминуемо произойдет, чтобы человеку, к судьбе Прокудина никак не причастному, не грозила какая-то опасность, какие-то неприятности свидетеля.

Звучно и продолжительно раздаются удары кирзовых сапог Прокудина по деревянным мосткам, когда он выходит из тюрьмы на волю, но вот он почти неслышно, но в таком же ритме шагает по пашне с воли в свою смерть, и круг замыкается, и нам все становится ясным.

Но тут-то мы и понимаем, что этот человек только так и должен был поступить - об этом заговорила вся предыдущая его непоследовательность.

Прокудин ни жалости, ни любви, ни покровительства, ни помощи - ничего он от нас не принял бы, а вот наше понимание ему необходимо. Необходимо по-своему - он ведь все время этому пониманию сопротивляется, недаром он и был столь непоследователен и выкидывал колена, но все это потому, что наше понимание было ему необходимо.

И тут же невольно начинаешь думать, что Прокудин дает нам понимание не только самого себя, но и своего художника - Василия Шукшина.

Время идет. Родившиеся в год смерти Шукшина становятся сегодня его читателями. Для них он невольно - имя классического ряда. Но годы, что миновали после его смерти, ничуть не потеряли своего искомого смысла слова, которые он писал с большой буквы. Народ, Правда, живая Жизнь. Каждое слово - отражение души Шукшина, его жизненной позиции - никогда не сдаваться, не гнуться под тяжестью жизни, а, наоборот, бороться за свое место под солнцем.

Заключение

Последние годы жизни Шукшина были таким периодом, когда все, что его окружало, - все люди и факты - становились для него предметом искусства, касалось ли это ссоры с вахтером в больнице или изучения биографии и деяний Степана Разина.

В своей повести "Калина красная" Шукшин показал еще одну жизнь. Жизнь "маленького", но при этом большого человека. Большого… испытавшего тягости жизни, но сумевшего встать на правильный путь, не ушедшего по "неровной дорожке".

Для меня произведения Шукшина - яркие жизненные примеры… примеры, которые учат понимать жизнь. Его рассказы как наставления читателям. Все его герои совершают ошибки, но в итоге, ошибки эти ведут к правильному пути, к новой жизни. На примере Егора Прокудина, я открыл для себя новое качество человека - непоследовательность, ведущая к истине. Оказывается не всегда правильный путь можно найти с помощью правил и жизненных примеров. Бывают еще и такие - особенные, ни на кого не похожие, но добивающиеся успеха в жизни.

Список литературы

1. Шукшин В.М. Рассказы. - Л.: Лениздат, 1983. - 477 с.

2. Шукшин В.М. Рассказы. - М.: Дет. Лит., 1990. - 254 с.

Приложение

Темные страницы биографии

Старая школа теперь музей. Когда-то здесь учился, а позже преподавал Василий Макарович. Здесь все дышит той атмосферой, в которой вырос Шукшин. Старая парта, карты, ручки, указки, учебники. Здесь познакомился он со своей первой женой, которая тоже преподавала в этой школе. Познакомился, встречался, женился. А когда уехал учиться в Москву, то уже к жене не возвращался. Не возвратился даже, чтоб развестись. Объяснения этому поступку до сих пор нет. Шукшин женился во второй раз уже в Москве. Его второй женой стала дочь известного писателя советской поры Анатолия Софронова, в те времена возглавлявшего журнал "Огонек". Поступил Василий Шукшин просто - заявил в милицию, что потерял паспорт. И выдали ему новый паспорт, без штампов о женитьбе-разводе. Так неразведенным и жил, хотя за свою короткую жизнь успел жениться три раза. Первая жена довольно долго ждала мужа. Сейчас у нее новая семья, но когда она вспоминает о Шукшине, нет-нет да и всплакнет. Видимо, много воспоминаний связано у нее с Василием Макаровичем.

Эти слова нас заинтересовали, и мы спросили, нельзя ли сходить к ней и поговорить о Шукшине. Но экскурсовод покачала головой и пояснила, что для нее такие разговоры трудны необычайно, и муж ее второй сердится, когда кто-нибудь заводит разговор о Шукшине. Он до сих пор ревнует к нему, хотя Шукшина давно нет в живых. Может, потому, что на самом деле жена до сих пор остается женой Шукшина.

От школы мы неторопливо прошли деревенскими улицами мимо бывшего дома Шукшиных, мимо того места, где провел Василий Шукшин свое детство, прямо к горе Пикет. Здесь на горе устраивают время от времени Шукшинские чтения, куда приезжают гости из разных городов России и часто выступают местные поэты и прозаики. Приезжают сюда и барды, образуют палаточный городок и поют песни, про Шукшина, про родные края, про Россию. Хорошее это место, вольное. А рядом течет горная Катунь. Здесь купил матери домик Василий Макарович, когда получил гонорар за "Любавиных". Жены менялись, но любимой на всю жизнь оставалась лишь мать. Шукшин относился к ней трогательно, нежно, уважительно. Хотя на чувства скупы были оба, не обнимались, не целовались на виду у всех, о главном и серьезном разговаривали наедине. По всем жизненно важным вопросам советовался Шукшин только с ней. И когда поступал в институт, и когда собирался жениться, а может, и тогда, когда собирался приступить к очередной новой работе. Снял ее в "Калине красной", увековечил любимую мать навсегда. Памятник Шукшину стоит рядом с домом, в маленьком садике, рядом с калиной, которая на самом деле красная. Мать пережила сына, который прожил всего 45 лет. Если посчитать, сколько лет ему отвела жизнь на творчество, то наберется всего ничего - 15 лет. Чтобы за пятнадцать лет написать столько, наснимать столько, войти в историю кинематографа замечательным актером и режиссером, в литературу народным писателем, нужно, наверное, было немало сил, и моральных, и физических. Можно сказать, что Шукшин горел в творчестве и сгорел безвременно, не оцененный при жизни так, как должен был бы оценен, в том числе и на собственной родине.

Верность великому человеку - дело трудное. Мать ему была верна. Мать не смогла съездить на похороны, не приезжала в Москву. Не верилось ей, что сына уже нет, и не было сил съездить на могилку. Но одна их почитательниц Василия Макаровича, начала ей писать, и подробно описывала, какие цветы сажает, как склоняется к памятнику калина, такая же красная, как в романе, как в материнском саду.

Василий Макарович Шукшин похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Могилка его аккуратная и ухоженная, видимо, есть еще люди, почитающие его творчество, которые приходят, чтобы поклониться могиле писателя и режиссера. Все как положено, только вот щемит сердце от того, как быстро вдова его опомнилась от утраты. Вышла замуж за одного, потом за другого, все на виду, на народе. Трудно понять, как руководитель модной поп-группы может заменить в сердце великого человека. Хотя у каждого своя правда. Сама вдова рассказывает, что жилось ей нелегко с писателем, что и пил он, и бранился, а приревновав, мог и ударить. Трудное дело жить рядом с очень талантливым человеком. В жизни они не так хороши и однозначны, впрочем, как и их герои.

Некто Кондрашин, Геннадий Сергеевич, в меру полненький гражданин, голубоглазый, слегка лысеющий, с надменным, несколько даже брезгливым выражением на лице, в десять часов без пяти минут вошел в подъезд большого глазастого здания, взял в окошечке ключ под номером 208, взбежал, поигрывая обтянутым задком, на второй этаж, прошел по длинному коридору, отомкнул комнату номер 208, взял местную газету, которая была вложена в дверную ручку, вошел в комнату, повесил пиджак на вешалку и, чуть поддернув у колен белые отглаженные брючки, сел к столу. И стал просматривать газету. И сразу наткнулся на статью своего шефа, «шефуни», как его называли молодые сотрудники. И стал читать. И по мере того, как он читал, брезгливое выражение на его лице усугублялось ещё насмешливостью.

- Боженька мой! - сказал он вслух. Взялся за телефон, набрал внутренний трехзначный номер.

Телефон сразу откликнулся:

Да. Яковлев.
- Здравствуй! Кондрашин. Читал?

Телефон чуть помедлил и ответил со значительностью, в которой тоже звучала насмешка, но скрытая:

Читаю.
- Заходи, общнемся.

Кондрашин отодвинул телефон, вытянул тонкие губы трубочкой, ещё пошуршал газетой, бросил её на стол небрежно и подальше, чтоб видно было, что она брошена и брошена небрежно… Поднялся, походил по кабинету.

Он, пожалуй, слегка изображал из себя кинематографического американца: все он делал чуть размашисто, чуть небрежно… Небрежно взял в рот сигарету небрежно щелкнул дорогой зажигалкой, издалека небрежно бросил пачку сигарет на стол. И предметы слушались его: ложились, как ему хотелось, - небрежно, он делал вид, что он не отмечает этого, но он отмечал и был доволен.

Вошел Яковлев. Они молча - небрежно - пожали друг другу руки. Яковлев сел в кресло, закинул ногу на ногу, при этом обнаружились его красивые носки.

А? - спросил Кондрашин, кивнув на газету. - Каков? Ни одной свежей мысли, болтовня с апломбом, - он, может быть, и походил бы на американца, этот Кондрашин, если б нос его, вполне приличный нос, не заканчивался бы вдруг этаким тамбовским лапоточком, а этот лапоточек ещё и - совсем уж некстати - слегка розовел, хотя лицо Кондрашина было сытым и свежим.
- Не говори, - сказал Яковлев, джентльмен попроще. И качнул ногой.
- Черт знает! - воскликнул Кондрашин, продолжая ходить по кабинету и попыхивая сигаретой. - Если нечего сказать, зачем тогда писать?
- Откликнулся. Поставил вопросы…
- Да вопросов-то нет! Где вопросы-то?
- Ну как же? Там даже есть фразы: «Мы должны напрячь все силы…», «Мы обязаны в срок…»
- О да! Лучше бы уж он напрягался в ресторане - конкретнее хоть. А то именно - фразы.
- В ресторане - это само собой, это потом.
- И ведь не стыдно! - изумлялся Кондрашин. - Все на полном серьезе… Хоть бы уж попросил кого-нибудь, что ли. Одна трескотня, одна трескотня, ведь так даже для районной газеты уже не пишут. Нет, садится писать! Вот же Долдон Иваныч-то.
- Черт с ним, чего ты волнуешься-то? - искренне спросил Яковлев. - Дежурная статья…
- Да противно все это.
- Что ты, первый год замужем, что ли?
- Все равно противно. Бестолково, плохо, а вид то, посмотри, какой, походка одна чего стоит. Тьфу!.. - и Кондрашин вполне по-русски помянул «мать».
- Ну почему?! За что? Кому польза от этого надутого дурака. Бык с куриной головой…
- Что ты сегодня? - изумился теперь Яковлев. - Какая тебя муха укусила? Неприятности какие-нибудь?
- Не знаю… - Кондрашин сел к столу, закурил новую сигарету. - Нет, все в порядке. Черт её знает, просто взбесила эта статья. Мы как раз отчет готовим, не знаешь, как концы с концами свести, а этот, - Кондрашин кивнул на газету, - дует свое… Прямо по морде бы этой статьей, по морде бы!..
- Да, - только и сказал Яковлев.

Оба помолчали.

У Семена не был вчера? - спросил Яковлев.
- Нет. Мне опять гостей бог послал…
- Из деревни?
- Да-а… Моя фыркает ходит, а что я сделаю? Не выгонишь же.
- А ты не так. Ты же Ожогина знаешь?
- Из горкомхоза?
- Да.
- Знаю.
- Позвони ему, он гостиницу всегда устроит. Я, как ко мне приезжают, сразу звоню Ожогину - и никс проблем.
- Да неудобно… Как то, знаешь, понятия-то какие! Скажут: своя квартира есть, а устраивает в гостиницу. И тем не объяснишь, и эта… вся испсиховалась. Вся зеленая ходит. Вежливая и зеленая.

Яковлев засмеялся, а за ним, чуть помедлив, и Кондрашин усмехнулся.

С тем они и расстались, Яковлев пошел к себе, а Кондрашин сел за отчет.

Через час примерно Кондрашину позвонили. От «шефуни».

Дмитрий Иванович просит вас зайти, - сказал в трубку безучастный девичий голосок.
- У него есть кто-нибудь? - спросил Кондрашин.
- Начальник отдела кадров, но они уже заканчивают. После него просил зайти вас.
- Хорошо, - сказал Кондрашин. Положил трубку, подумал: не взять ли с собой чего, чтобы потом не бегать. Поперебирал бумаги, не придумал что брать… Надел пиджак, поправил галстук, сложил губы трубочкой - привычка такая, эти губы трубочкой: вид сразу становился деловой, озабоченный и, что очень нравилось Кондрашину в других, вид человека, настолько погруженного в свои мысли, что уж и не замечались за собой некоторые мелкие странности вроде этой милой ребячьей привычки, какую он себе подобрал, - губы трубочкой, и, выйдя из кабинета, широко и свободно пошагал по коридору…

Взбежал опять по лестнице на третий этаж, бесшумно, вольно, с удовольствием прошел по мягкой ковровой дорожке, смело распахнул дверь приемной, кивнул хорошенькой секретарше и вопросительно показал пальцем на массивную дверь «шефуни».

Там ещё, - сказала секретарша. - Но они уже заканчивают.

Кондрашин свободно опустился на стул, приобнял рукой спинку соседнего стула и легонько стал выстукивать пальцами по гладкому дереву некую мягкую дробь. При этом сосредоточенно смотрел перед собой - губы трубочкой, брови чуть сдвинуты к переносью - и думал о секретарше и о том помпезном уюте, каким издавна окружают себя все «шефы», «шефуни», «надшефы» и даже «подшефы». Вообще ему нравилась эта представительность, широта и некоторая чрезмерность обиталища «шефов», но, например, Долдон Иваныч напрочь не умеет всем этим пользоваться: вместо того, чтобы в этой казенной роскоши держаться просто, доступно и со вкусом, он надувается как индюк, важничает. О секретарше он подумал так: никогда, ни с какой секретаршей он бы ни в жизнь не завел ни самого что ни на есть пустого романа. Это тоже… долдонство: непременно валандаться с секретаршами. Убогость это, неуклюжесть. Примитивность. И всегда можно погореть…

Дверь кабинета неслышно открылась… Вышел начальник отдела кадров. Они кивнули друг другу, и Кондрашин ушел в дерматиновую стену.

Дмитрий Иванович, «шефуня», был мрачноват с виду, горбился за столом, поэтому получалось, что он смотрит исподлобья. Взгляд этот пугал многих.

Садитесь, - сказал Дмитрий Иванович. - Читали? - и пододвинул Кондрашину сегодняшнюю областную газету.

Кондрашин никак не ждал, что «шефуня» прямо с этого и начнет - с газеты. Он растерялся… Мысли в голове разлетелись точно воробьи, вспугнутые камнем. Хотел уж соврать, что не читал, но вовремя сообразил, что это хуже… Нет, это хуже.

Читал, - сказал Кондрашин. И на короткое время сделал губы трубочкой.
- Хотел обсудить её до того, как послать в редакцию, но оттуда позвонили - срочно надо. Так вышло, что не обсудил. Просил их подождать немного, говорю: «Мои демократы мне за это шею намылят». Ни в какую. Давайте, говорите теперь - постфактум. Мне нужно знать мнение работников.
- Ну, это понятно, почему они торопились, - начал Кондрашин, глядя на газету. Он на секунду-две опять сделал губы трубочкой… И посмотрел прямо в суровые глаза «шефуни». - Статья-то именно сегодняшняя. Она сегодня и нужна.
- То есть? - не понял Дмитрий Иванович.
- По духу своему по той… как это поточнее - по той деловитости, конкретности, по той простоте, что ли, хотя там все не просто, именно по духу своему она своевременна. И современна, - Кондрашин так смотрел на грозного «шефуню» - простодушно, даже как-то наивно, точно в следующий момент хотел спросить: «А что, кому-нибудь неясно?»
- Но ведь теперь же все с предложениями высовываются, с примерами…
- Так она вся - предложение! - перебил начальника Кондрашин. - Она вся, в целом, предлагает… зовет, что ли, не люблю этого слова, работать не так, как мы вчера работали, потому что на дворе у нас - одна тысяча девятьсот семьдесят второй. Что касается примеров… Пример - это могу я двинуть, со своего, так сказать, места, но где же тогда обобщающая мысль? Ведь это же не реплика на совещании, это статья, - и Кондрашин приподнял газету над столом и опустил.
- Вот именно, - сказал «шефуня». - Примеров у меня - вон, полный стол, - и он тоже приподнял какие-то бумаги и бросил их.
- Пусть приходят к нам в отделы - мы их завалим примерами, - ещё сказал Кондрашин.
- Как с отчетом-то? - спросил Дмитрий Иванович.
- Да ничего… Все будет в порядке.
- Вы там смотрите, чтоб липы не было, - предупредил Дмитрий Иванович. - Консультируйтесь со мной. А то наворочаете…
- Да ну, что мы… первый год замужем, что ли? - Кондрашин улыбнулся простецкой улыбкой.
- Ну-ну, - сказал Дмитрий Иванович. - Хорошо, - и кивнул головой. И потянулся к бумагам на столе.

Кондрашин вышел из кабинета.

Секретарша вопросительно и, как показалось Кондрашину, с ехидцей глянула на него. Спросила:

Все хорошо?
- Да, - ответил Кондрашин. И подумал, что, пожалуй, с этой дурочкой можно бы потихоньку флиртануть - так, недельку потратить на нее, потом сделать вид, что ничего не было. У него это славно получалось.

Он даже придержал шаг, но тут же подумал: «Но это ж деньги, деньги!..» И сказал:

Вы сегодня выглядите на сто рублей, Наденька.
- Да уж… прямо, - застеснялась Наденька.

«Совсем дура, - решил Кондрашин. - Зеленая».

И вышел из приемной. И пошел по ковровой дорожке… По лестнице на второй этаж не сбежал, а сошел медленно. Шел и крепко прихлопывал по гладкой толстой перилине ладошкой. И вдруг негромко, зло, остервенело о ком-то сказал.