Русская история кажется целомудренной и спокойной, несмотря на все сплетни, казни и огромное количество пролитой крови. Прошлое неизменно, а оттого стабильно. Однако иногда обнаруживаются новые сведения, которые буквально переворачивают историю, заставляя смотреть на прошлое другими глазами. Одним из таких примеров может служить заблуждение, что все гомосексуальные связи появились только в XIX-XX веках, хотя существуют документальные свидетельства того, что подобным образом развлекались еще в Древней Руси.

Многие источники также описывают и жестокие забавы при царском дворе, которые своей изощренностью и бесчеловечностью могут сравниться разве что с правлением императора Нерона.

Так, развлечения Петра Великого проклинала и боялась вся Москва. С самого детства у юного царя наблюдались приступы эпилепсии и внезапные порывы гнева. Когда он вырос и сел на престол, его страсти, которым потакали приближенные, вырвались наружу во всем своем ужасе. В романе Алексея Толстого «Петр Первый» можно встретить лишь отголоски, выписанные из реальных исторических документов.

«Что ни родовитее хозяин - страннее придумывали над ним шутки, - пишет Толстой. - Князя Белосельского за строптивость раздели нагишом и голым его гузном били куриные яйца в лохани. Боборыкина, в смех над тучностью его, протаскивали сквозь стулья, где невозможно и худ ому пролезть. Князю Волконскому свечу забили в проход и, зажгя, пели вокруг его ирмосы (церковные песнопения), покуда все не повалились со смеха. Мазали сажей и смолой, ставили кверху ногами. Дворянина Ивана Акакиевича Мясного надували мехом в задний проход, от чего он вскоре и помер...»

К таким забавам готовились, как к смерти. Царские любимцы, да и сам царь, ряженный в голландское платье, не щадили никого. Избивали до полусмерти, а иногда и до смерти, придумывали все новые, более жестокие шутки, которые не все могли пережить. Так жестоко мстил царь ненавистным боярам...

До стрелецкого бунта развлечения Петра еще удавалось кое-как скрывать, но массовые пытки выдали его с головой. Упоминание о том, что царь сам пытал бунтарей, можно найти в письмах и иностранцев, и русских бояр. Он делал это с неизъяснимой жестокостью, при этом многие отмечали, что Петр явно испытывал удовольствие от того, что делал и видел: чем сильнее кричал человек, чем изощреннее были пытки, тем ярче горели глаза у царя .

Однажды на представлении в анатомическом театре за границей Петр увидел искривившиеся лица свиты при виде вскрытого трупа. Это так разозлило царя, что криками и пиками он заставил приближенных рвать зубами жилы у трупа . При этом все отмечали необычайную веселость и возбужденность царя и его любимца. Страдал ли таким же пороком Александр Меншиков, неизвестно, вероятно, он просто потакал прихотям «дорогого сердцу друга».

Еще одним историческим мифом является благочестие людей в те времена. Согласно источникам, вся Москва знала, например, что опальные царевны Екатерина и Марфа, сосланные Петром на Покровку, предаются разврату со своими слугами , «кои совсем стыд потеряли». Всех незаконнорожденных детей от внебрачных связей царевен отдавали на воспитание в крестьянские семьи.

Когда у юного Петра Алексеевича появился новый постельничий (аналог камердинера), яркий, с задорным взглядом и ясным умом, многие увидели в нем не только слугу. Необузданный нрав Петра требовал выхода, и быстрый взлет царского любимца только подтвердил слухи. Царь неоднократно принародно «целовал в уста» своего фаворита, и, несмотря на то что это было в порядке вещей, многие отмечали, что целует он «дольше и почти со страстью» .

Все знают, что ближайшим другом и соратником Петра был Александр Меншиков . Только мало кто догадывается, что этот незаменимый спутник, неотлучно находившийся при царе, был для него незаменимым и ночью . В самом начале своей карьеры Меншиков, как и положено, спал в ногах у царя, но вскоре стали поговаривать, что будили их спящими вместе. После измены Анны Монс Петр стал совсем неразборчивым в связях. Кроме Меншикова в его постели с легкостью могла оказаться как дворовая девка, так и боярская дочка. Своих любовниц он мог разделить с друзьями на пьяной пирушке, но в отсутствие царя приближаться к ним было опасно. И только с появлением в его жизни Марты Скавронской, будущей Екатерины I , нрав его немного поутих. Она, как никто другой, умела найти подход к царю и обуздать его страсти.

Мужчины пудрили волосы и брили лица

Теперь дворяне и горожане мужского пола носили короткий прилегающий кафтан и камзол, кюлоты - короткие мужские штаны. Слово это французское - имненно Франция была основной законодательницей мод того времени. К кюлотам полагались длинные шелковые чулки белого цвета и башмаки с пряжками. На втором месте после тупоносых туфель с пряжками были сапоги-ботфорты с широкими раструбами в верхней части голенища. Петр сам носил ботфорты, которые, по слухам, сшил себе сам... На голове модники того времени носили белый парик - он долго держал форму и придавал владельцу представительный вид. Те, кому скрывать лысину было ненужно, просто пудрили собственные волосы. Лицо, разумеется, брили - никаких бород.

Женский костюм - приталенный силуэт и широкие юбки

Лиф (или корсаж) женского платья с глубоким декольте плотно облегали плечи, грудь и талию дамы, а внизу, к бедрам, юбка сильно расширялась. Широкие юбки были на каркасах - панье , а позже фижмы. Иногда платья украшались шлейфами, и эти шлейфы, наряду с высокими каблуками у туфель доставляли барышням приличные неудобства. Весь наряд в целом не добавлял даме грациозности и кружиться в танцах им было непросто. Непросто было даже просто присесть... Представительницы прекрасного пола тоже нередко носили парики, а также шляпы.

Женщины старательно меняли свою внешность

На лицо наносили яркую косметику (румяна и белила), ведь при свечах лица бледнеют. Вошел в обиход язык «мушек» - искусственных родинок из тафты или бархата. Место на лице, куда наносилась мушка, было не случайным и было тайным посланием. Мушка в углу глаза означала: «Я вами интересуюсь», на верхней губе - «Я хочу вас поцеловать» и так далее. Также невербально общались с помощью вееров - они тоже стали модны.

У новых костюмов появились карманы

До сей поры карманов на одежде не было: ножи и необходимые бумаги носили а голенищем сапога, деньги иногда прятали за щеку. А вот на новых нарядах карманы были предусмотрены и, конечно же, сразу стали наполняться содержимым. Сам Петр в карманах своего кафтана носил записную книжку, готовальню с чертежными инструментами, коробочку с нитками и иглой.

Новая форма общения - ассамблеи

Похвастаться новыми нарядами знатные модники могли на ассамблеях. Эти собрания носили и развлекательный характер, но могли послужить и делу: в непринужденных беседах обменивались новостями, а в серьезных разговорах обсуждали важные дела. Ассамблеи заменили пиры, на которых преимущественно ели и выпивали. Здесь же преобладали общение, игры и танцы: полонез, менуэт, контрданс, англез, аллеманд. Хозяин дома, в котором проводилась ассамблея, должен был известить письмом или иным способом, куда следует приходить желающим. Раньше четырех часов встреча не начиналась, позднее десяти не заканчивалась, гости приезжали, когда пожелают. К слову, раньше мужчин принимали отдельно от женщин, а теперь прекрасный пол участвовал во встречах наравне с сильным полом.

У самого Петра было всего два парадных костюма

Вообще у Петра отмечали некоторую небрежность в одежде. Из своих выходных костюмов он чаще всего носил мундир капитан-бомбардира Преображенского полка или простой темный кафтан. Главным в одежде для него было удобство. Поэтому кружевных манжет он не любил - они мешали работать. А вот к выбору белья подходил более тщательно, предпочитая тонкое полотно.

Глава 3. Любовные похождения отца.
Петр рано стал мужчиной, получив уроки любви на дворе материнской усадьбы. В распоряжении царевича были многочисленные дворовые девушки, прачки, скотницы и другие прислужницы, и его ранние мужские утехи не тревожили мать – она их приветствовала и даже потакала ему. На дворе все решалось просто, он был хозяин, и все подчинялось ему. Что происходило с бедняжками, его не интересовало – все проблемы решала мать. Позже он стал завсегдатаем кабаков и других злачных мест, посещая их «для пития и блудства. Петр «держать себя с дамами» не умел и не придавал ухаживанию и «обхождению» никакого значения.

В Немецкой слободе иностранки произвели на него огромное впечатление. Женщины сами проявляли свою благосклонность к нему. Сначала он попал в объятия Модесты Монс. Молодой Петр был привлекателен, и он оказался в кругу женщин, часто подталкиваемых мужьями или своими отцами, надеявшимся получить от юного государя какие-либо преференции в их деятельности. Среди них оказались дочь ювелира Батгихера и пылкая Елена Фадермрехт. Ее имя сохранилось в истории благодаря письмам, которые она писала царю, когда тот отправлялся в военные походы, называя его «свет мой дорогой, мой обожаемый, чернобровенький, черноглазенький». В среде респектабельных людей Немецкой слободы проявленное внимание царем к супруге или дочери почиталось за милость.

Чтобы образумить 17-летнего сына, Наталья Кирилловна решила женить его на Евдокии Лопухиной, дочери окольничего. Петр не возражал, и 27 января 1689 г. была сыграна свадьба. Однако менее чем через месяц Петр покинул жену и уехал на несколько дней на Плещеево озеро.
В то время, когда страной правила его мать, Наталья Кирилловна, Петр занимался своими потешными полками, ботиком на озере, а временами предавался загулу: пил запойно, курил, дрался, запускал «огненные потехи», менял во время оргий случайных женщин. Недаром лейб-медик Вильбуа говорил, что «в теле его величества сидит, должно быть, целый легион бесов сладострастия». Женщина, по его понятиям, предназначена для его любовных утех. И он привык решать нахлынувшее вожделение грубо и бесцеремонно.
В семье купца Монс он обратил внимание на младшую дочь Анну. Через несколько месяцев он изменил свое отношение к ней - с обычного, грубого, на уважительное, и вместо дешевых подарков стал вручать дорогие презенты. Известно, что у Анны был миниатюрный портрет государя, украшенный алмазами на сумму в 1 тыс. руб. Для Анны царь выстроил за казенные деньги каменный дом в два этажа и 8 окон в Немецкой слободе, вблизи новой лютеранской церкви. Петр платил Анне и ее матери ежегодный пансион в 708 руб. Жена знала об увлечении мужа немецкими девками с самого начала - слухи в Москве переносились мгновенно, но изменить что-либо в поведении мужа не смогла.
Проявление особых чувств к Анне Монс никак не влияло на его отношения к другим женщинам, - он никоим образом не пытался себя сдерживать, и любое вспыхнувшее желание удовлетворял немедленно. Петр не отличался особенной взыскательностью, внешний вид женщины для него не имел значения. Он лишь как бы был только исполнителем возникших у него возбуждений. А испуганные вниманием государя женщины были вынуждены не сопротивляться, не перечить, смиренно переносить истязание и унижение – царь был волен казнить или миловать. А каким он был жестоким, когда кто-то выступал против его воли, знали все. И оставаться без головы не хотели. Терпели и мужья, и отцы, про себя повторяя: «Так надо. Терпи!»
Во время пребывания в Париже в 1716 г. в Версале Петр «заперся с тут же взятой им девкой, которой он доказал свою удаль в апартаментах госпожи де Ментенон. Затем он отослал ее, подарив два экю, и хвастался герцогу Орлеанскому своими подвигами в выражениях, которые можно привести только по-латыни». Слух об оргиях в королевском дворце достиг госпожи де Ментенон, она записала. «Мне передают, что царь повсюду таскает за собой публичную женщину, к великому скандалу Версаля, Трианона и Марли».
В записях князя Голицына встречается невероятный случай драки царя с садовником, которому пришлось отгонять монарха граблями от крестьянки, которой он мешал работать. Как заслуживающую особое внимание Голицын привел историю с купеческой дочерью, которая, чтобы избавиться от любовных преследований Петра, была вынуждена бежать из родительского дома и скрываться долго в лесу. Такие явления были крайне редкими, поэтому князь их привел в своих записях.
Среди множества простолюдинок, которых Петр и не вспоминал, в рассказах о похождениях Петра упоминаются конкретные лица из приближенного ко двору круга.
Дочери стольника Арсеньева, Дарья и Варвара, были определены в подруги к сестре Петра, Натальи Алексеевне. Горбунья Варвара была удивительно смышленой, а смазливая Дарья - легкомысленной. Франц (Никита Петрович) Вильбуа, который горбатую Варвару считал дурнушкой, описал сцену, свидетелем которой он был: «Петр любил все необыкновенное. За обедом он сказал Варваре: «Не думаю, чтобы кто-нибудь пленился тобою, бедная Варя, ты слишком дурна; но я не дам тебе умереть, не испытавши любви». Время от времени Петр одаривал то одну, то другую сестру своим вниманием. В дальнейшем Петр привлек в круг «девиц» Меньшикова. Девицы писали им письма, ждали встреч, просили разрешения приехать повидаться то в Воронеж, то в Нарву, то в новую столицу Петербург. И когда возникала потребность, их вызывали. Позже Петр приказал Меншикову поселить девиц Арсеньевых в его московском доме вместе с сестрами Светлейшего князя - Анисьей и Анной, а затем к ним присоединилась Екатерина Веселевская (Скавронская) с дочерями Анной и Елизаветой.
Сохранилось свидетельство посланника прусского короля барона Пельница: «Царь побежал навстречу герцогине Мекленбургской, нежно обнял ее и увлек в комнату, где растянулся на канапе, не закрыв двери и не обращая внимания на оставшихся в приемной, ни даже на герцога Мекленбургского, предался, не стесняясь, выражению своей необузданной страсти». Какие отношения связывали Петра с дочерью его единокровного брата Екатериной Иоанновной говорить не принято. Но из заявления барона следует, что это связь была долгой, и, наверное, из-за этих отношений племянница Екатерина долго оставалась при Петре, и он выдал ее только, когда ей исполнилось 25 лет. Видимо, эти отношения были причиной ссор и побоев Екатерины ее мужем герцогом.
После венчания с Екатериной (Мартой Скавронской), родившей ему 11 детей, Петр не изменился, его вожделения не уменьшались. В 1713 г. при дворе Екатерины Алексеевны появилась новая камер-фрейлина Марья Даниловна Гамильтон, внучка Артамона Матвеева, приемного отца Натальи Нарышкиной, матери Петра. Стройная, красивая девушка понравилась супруге царя, Екатерине Алексеевне, ее пригласили ко двору. Фрейлина Гамильтон отличалась на редкость веселым и бойким характером. Петр усмотрел в ней «такие дарования, на которые не мог не воззреть с вожделением», обратил внимание на юную фрейлину и пригласил ее в свои покои. Мария стала любовницей русского самодержца, а он немедленно вписал ее в «постельный реестр». В периоды, когда царь отвлекался на других женщин, Мария не оставалась одна, ее любовником стал царский денщик Иван Орлов, для которого она воровала деньги и бриллианты у императрицы. В 1716 г. во дворце нашли тело мертвого младенца, завернутое в одеяло. Начался розыск и допросы. Вышли на денщика Орлова, он признался, что «Мария не раз вытравляла ребенка, совершая ужасный, смертный грех, и что он, Иван, дескать, к этим грязным делам вовсе не причастен». Следствие над девицей Гамильтон затянулось на четыре месяца. Марию пытали, и она призналась, что была виновна в детоубийстве, когда умерщвляла недоношенных детей «еще во чреве», а последнего, родившегося ребенка, задушила собственными руками. Свидетельницей убийства младенца стала горничная Катерина Терповская, которая подтвердила все сказанное фрейлиной. Вышел указ, подписанный государем: «Девку Марью Гамонтову, что она с Иваном Орловым жила блудно и была от того брюхата трижды и двух ребенков лекарствам и из себя вытравила, а третьего удавила и отбросила, за такое ее душегубство, а также она же у царицы госуда¬рыни Екатерины Алексеевны крала алмазные вещи и золотые чер¬вонцы казнить смертию».
14 марта 1718 г. двадцатипятилетнюю Марию Гамильтон подвели к плахе. Петр подошел к ней, обнял, поцеловал в лоб, затем что-то шепнул палачу. Многие подумали, что он отменил казнь. Палач, взмахнув топором, отрубил голову, которая покатилась по помосту. Царь поднял голову, поцеловал в губы, затем стал объяснять присутствующим строение этой части человеческого тела. «Окончив лекцию, он прикоснулся губами к поблекшим устам, принимавшим от него когда-то иные поцелуи, потом уронил голову, и, перекрестившись, ушел». Говорили, что ребенок, задушенный Марией, был от Петра, и тот, зная эту тайну, не мог простить любовнице убийство своего сына.
Еще одним серьезным увлечением Петра называли Евдокию Чернышеву, дочь Ивана Ивановича Ржевского и Дарьи Гавриловны Соковниной. Это была дочь одного из первых приверженцев Петра, из семьи старинного, знаменитого рода Татищевых. Мать ее получила известность как первая князь-игуменья «всешутейского собора». Она вовлекла дочь в развлечения и оргии этого собора. Пятнадцатилетней девочкой Авдотья оказалась на ложе царя, а через год в 1710 г. Петр отдал ее замуж за своего любимца полковника Григория Петровича Чернышева (при молодом Петре служил денщиком) и держал ее при себе. Она родила четырех дочерей и трех сыновей и утверждала, что их отцом был Петр. Евдокия получила от царя в приданое 4 тысячи душ крестьян. Ее сыновьям Петр Великий жаловал «на зубок» деньги и деревни, так что очень скоро семейство Чернышевых стало весьма состоятельным. В 1713 г. Григорий Чернышев был пожалован в генерал-майоры.
Настасья Петровна Голицына, урожденная княжна Прозоровская, по рождению принадлежала к высшему слою московского общества. Участвовала во всех забавах Петра I, в том числе и в деятельности «всепьянейшего собора». Много пила, умела шутить и была крайне острой на язык. По воле Петра она была шутихой Екатерины I, и приходо-расходные книги пестрят упоминаниями имени княгини Голицыной: «Будучи в Ревеле дано по приказу господина вице-адмирала Настасье Голицыной, что ее по рукам били, 10 червонных» (1715); «В Шверине царское величество пожаловало княгине Настасье Голицыной за вытье 20 червонных» (1716); «1722 год. Настасье Голицыной за то, что она перед их величеством плакала, 15 червонных». Отношения с Петром I у нее были довольно своеобразны. В переписке с царем называла его «батюшкой», свои письма Голицына подписывала «дочь ваша», Петр называл ее «дочерью» или «дочкой-бочкой» (возможно, намекая на ее размеры или на способности к питью). Их «высоким отношениям» не вредило то, что для царя она была «дурой или сумасшедшей». «Она часто ела за столом вместе с царем, и он бросал ей в голову остатки из своей тарелки». В 1718 г она привлекалась к следствию по делу царевича Алексея, была приговорена к ссылке на прядильный двор. Наказание Петр заменил на битье батогами. В 1718 г. она сменила Дарью Ржевскую на посту княгини-игуменьи (сам царь при этом считался в соборе всего-навсего «дьяконом»). В ходе различного рода мероприятий, проводимых этим своеобразным собором, А.П. Голицыной приходилось наравне с мужчинами участвовать в различных ритуалах «всешутейшего собора», в том числе бурных застольях, попойках и оргиях. Постаревший отец П.И. Прозоровский в 1719 г. подарил свое имение Черемушки дочери (барский дом и усадьба сохранились, на территории размещается «Институт теоретической физики»)
Зимой 1721 г. начался роман царя с двадцатилетней Марией Кантемир, дочери валахского князя Дмитрия Кантимира, союзника Петра по турецкой кампании 1711 г. Князь лишился своих владений и находился в Петербурге, ожидая обещанное вознаграждение. Он надеялся получить его с помощью своей дочери, роман которой с государем бурно развивался. В 1722 г. Петр отправился в персидскую кампанию: из Москвы в Нижний Новгород, Казань и Астрахань. Царя сопровождала его супруга Екатерина и Мария (вместе с отцом), которая была вынуждена остаться в Астрахани с мачехой и младшим братом Антиохом, так как была беременна. После смерти маленького Петра Петровича (в 1719 г) наследника у Петра не было, и все были уверены, что если княжна Кантемир подарит императору сына, то он, не колеблясь, поспешит избавиться от второй жены так же точно, как избавился от первой. «В случае рождения сына у княгини, царица опасается развода с нею и брака с любовницею, по наущению Валахского князя» (депеша французского посла Кампредона, 8 июня 1722 г). Майков подробно описал произошедшую в Астрахани историю: «Пока происходила эта экспедиция, в Астрахани, на государевом рыбном дворе, где было отведено помещение для Кантемирова семейства, совершилось издалека подготовленное темное дело. Княжна Мария преждевременно разрешилась недоношенным младенцем. Есть известие, что эти роды были искусственно ускорены мерами, которые принял врач Поликала.< > Теперь супруга Петра могла быть покойна; опасность, которой она боялась, была устранена». Когда осенью 1724 г. Екатерина увлеклась Виллемом Монсом, связь разочарованного женой Петра с Марией возобновилась, но к несчастью Марии Кантемир в январе 1725 г. Петр скончался.
На ассамблеях, которые были учреждены по царскому указу от 1718 г, царь обратил внимание на бойко владеющую французским языком молодую графиню Марию Андреевну Матвееву, дочь действительного тайного советника графа Андрея Матвеева, по отцовской линии приходившейся внучкой боярину Артамону Матвееву. Ее отец служил послом в Вене и Гааге до 1710 г. Судя по всему, государь не остался равнодушен к прелестям бойкой девицы и к ее «жантильному политесу». Великий князь Николай Михайлович отмечал, что молодая графиня «занимала первое место среди любовниц великого императора, он любил Марию Андреевну до конца жизни и даже ревновал ее, что случалось с ним нечасто». По словам Карабанова: «Петр І не только имел большое расположение к М. А. Матвеевой, но и ревновал ее к другим до того, что однажды даже наказал ее собственноручно за слишком смелое обращение с кем-то другим и пригрозил ей, что выдаст ее замуж за человека, который сумеет держать её в строгости и не позволит ей иметь любовников, кроме него одного».
В 19-летнем возрасте, в 1720 г, Мария была выдана Петром замуж за денщика царя Александра Ивановича Румянцева, недавно отличившегося в сыске по делу царевича Алексея. Брак девятнадцатилетней дочери с безродным сыном стольника не мог порадовать властного вельможу графа Андрея Матвеева, единственного сына ближнего боярина Артамона Матвеева и Евдокии Григорьевны Гамильтон. Именно в доме Матвеевых воспитывалась мать Петра I, именно в этом доме Матвеев организовал встречу своей воспитанницы с царем Алексеем Михайловичем, именно благодаря ему состоялась свадьба матери Петра с отцом, а затем именно в его доме нашли убежище от разъяренных стрельцов Лев Кириллович Нарышкин и другие родственники царевича Петра. Царь был многим обязан этой высокопоставленной семье. Вельможу нисколько не утешало, что дочь занимала первое место среди любовниц Петра. В ноябре 1721 г. Мария родила дочь Екатерину (муж отсутствовал дома более года с 9-го августа 1720 г., вел переговоры в Швеции). Чтобы умилостивить графа, Петр 30-го августа 1721 г., на праздновании подписания Ништадтского произвел Румянцева в бригадиры и пожаловал жениху «немалые деревни». Молодожены поселились в доме на Красном канале в Петербурге. В 1724 г Румянцев был произведен в генерал-майоры и отправлен чрезвычайным послом в Константинополь, где находился больше года, командовал всеми русскими войсками в Прикаспийских землях, а затем вел переговоры по установлению границ между Россией и Турцией и по решению спорных земельных вопросов между Россией, Турцией и Персией. Из Петербурга он выехал 24 октября 1724 г., дома не был несколько лет, окончательно вернулся в Москву 12 ноября 1830 г. Мария же оставалась в Москве, где родила 4 января 1725 г незадолго до кончины государя сына, крещенного Петром Александровичем. При дворе однозначно считали его сыном Петра. Крестной матерью мальчика стала императрица Екатерина.

Оснований для слухов и разговоров, что П.А. Румянцев был сыном Петра Великого, было предостаточно.
Поражало его внешнее сходство с Петром. Румянцев был высокого роста, с тонкими ногами, маленькими ступнями и миниатюрными кистями рук, как и Петр.
Во время правления Анны Иоанновны суд приговорил отца, Александра Ивановича Румянцева, к смертной казни. Императрица помиловала осужденного и отправила в ссылку, лишив его всех чинов и наград. Для смертного приговора должны быть серьезные основания, но их не было.
Летом 1739 г. русский посланник в Берлине барон Бракель получил от императрицы указ: «Снисходя к просьбе генерала Румянцева, сын его отправляется дворянином посольства к Вам, дабы Вы его при себе содержали и как в своей канцелярии для письма употребляли, так и в прочем ему случаи показывали, что бы он в языках и других потребных науках от добрых мастеров поставлен был и искусства достигнуть мог». Жалованье 14-летнему юноше было положено небывалое: 400 рублей в год.
В Берлине молодой Румянцев не проявлял никакого рвения к изучению наук. Он гулял, делал долги, закладывал вещи, платье. Бракель пожаловался в Петербург. Из столицы на имя недоросля пришло увещевание, подписанное министром, - не шалить. Внушение подействовало: молодой Румянцев перестал буйствовать, но зато вообще перестал ходить на службу. Доведенный до отчаяния барон Бракель слезно умолял Румянцева-старшего забрать сына домой. Эти мольбы возымели действие - Александр Иванович решил направить сына в армию. В 1740 г. за «мотовство, леность и забиячество» был отозван и зачислен в Кадетский корпус. Сохранился личный приказ императрицы: «Генерала Румянцева сына Петра Румянцева определить в Кадетский корпус и на оного и на поступки его иметь особливое, крепкое смотрение». Пребывание юноши в корпусе оказалось недолгим, ему срочно присвоили офицерское звание подпоручика и отправили в действующую армию.
В 1743 г. 18-летний капитан Румянцев, минуя чины секунд-майора, премьер-майора и подполковника, по личному приказу императрицы Елизаветы Петровны был произведен сразу в полковники и назначен командиром Воронежского пехотного полка. Отцу Александру Ивановичу Румянцеву было пожаловано графское достоинство. Молодой граф продолжал проводить время в загулах, что привело к горькой фразе его отца, сказанной в сердцах: «мне пришло до того: или уши свои зашить и худых дел ваших не слышать, или отречься от вас».
Не имея серьезных оснований и поддержки в верхах, дворянин не мог себя вести столь своевольно и разнуздано. И к удивлению, ему все его выходки сходили с рук, и, более того, он стремительно продвигался по службе, не совершив к восемнадцати годам ничего заслуживающего, чтобы получить чин полковника. А если следовать предположению великого князя Николая Михайловича, что Петр Александрович был сыном Петра Великого, и об этом узнала императрицы Анна Иоанновна и Елизавета Петровна, и каждая из них по-своему отреагировали на это известие, первая – испугалась конкурента, вторая – восторженно приняла его в круг родственников, то все становится объяснимым. Фельдмаршалом Петр Александрович стал при императрице Екатерине II после блистательных побед над турками.

Академик Ломоносов.
Неизвестный художник. Портрет Ломоносова. XVIII в.
Версия, высказанная еще в 1932 г. Василием Корельским в архангельской газете «Правда Севера» и еженедельнике «Советский рыбак», что Ломоносов – внебрачный сын государя, находит сегодня все больше сторонников.
У всех, кто изучал биографию великого русского ученого, возникали недоуменные вопросы, которые превращались в необъяснимые загадки.
Ломоносов, как Петр Румянцев, имел телосложение, напоминающее Петра: тот же высокий рост, румяный, полнощекий, узкокостный, с тонкими ногами и маленькими ступнями. Посмертные маски государя и ученого, сделанные с них скульпторами, очень похожи. Темперамент Михайло имел такой же взрывной. Петр I мог за нерадивость отлупить палкой своих «птенцов», Ломоносов часто выходил из себя и даже поколачивал тяжелой тростью именитых иноземных академиков Трескота, Винсгейма и других. Из свидетельств современников о Ломоносове: «в страшно пьяном виде шатался по улицам…», «ужасно буянил в своей квартире, колотил людей, участвовал в разных драках в винном погребке», «был очень дерзок и невежлив».
По записям отцом Ломоносова был племянник земского старосты Луки Ломоносова Василий Дорофеев. Мать Михайло, Елена Ивановна, была дочерью дьякона церкви Николаевских Матигор Ивана Сивкова, который умер в 1708 году. Елену как сироту взяли в услужение к богатым людям - братьям Бажениным. Были найдены записи ревизских сказок по деревне Мишанской, где жила семья маленького Михайло. За 1719 г. в ней значилось: «Лука Леонтьевич сын Ломоносов, сын его Иван, внук его Никита. Василий Дорофеев сын Ломоносов, Михайло». Сразу возникает вопрос: почему не написали, как было положено - Василий Дорофеев сын Ломоносов, сын его Михайло? По понятиям того времени, чьим сыном был Михайло, непонятно.
Как сообщают биографы в 1730 г. Ломоносов 19- летним парнем пришел в Москву с обозом и поступил в школу Заиконо-Спасского монастыря. Документы разъясняют этот факт по-другому. На второй или третий день Покрова 1730 г Михаила Ломоносова скрытно увезли в Сийский монастырь, чтобы затем по санной зимней дороге доставить в Москву на учебу. Ломоносов оставил для истории свидетельство, что, ожидая попутного извоза на Москву, он в Сийском монастыре нес службу пономаря. Семену Корельскому из Матигор, шедшему старшим в извозе Николо-Корельского монастыря на Москву, было дано повеление: «на твоей подводе поедет Михайло, возьми его в Сийском монастыре». Настоятель Заиконо-Спасского монастыря в Москве Герман Копцевич в первых числах февраля 1731 г. зачислил Михаила Ломоносова учеником школы при монастыре. Странно, как настоятель монастыря мог зачислить девятнадцатилетнего холмогорца в школу, когда в ней учились десятилетние ребята, причем на кошт (за счет) монастыря. В своем заявлении при поступлении в школу Ломоносов написал, что «отец у него города Холмогор, церкви Введения пресвятая Богородицы поп Василий Дорофеев, и что он жил всегда при отце, в драгуны, в солдаты и работники ее Императорского Величества не записан, в плотниках, в посылке не был, от переписчиков написан действительно отца сын и в оклад не положен».
Указом Святейшего Синода от 7 июня 1723 г. было строжайше запрещено принимать крестьянских детей в школу Заиконо-Спасского монастыря. Михайло представился сыном попа Василия Дорофея и был принят. По окончании школы Ломоносов просил зачислить его священником в экспедицию Кириллова, отправлявшуюся в Киргиз-Кайсацкие степи. Заявление датировано 4 сентября 1734 г. Сенатом было проведено дознание и установлено, что отец его не поп, а крестьянин-помор, независимый и довольно состоятельный. По одной из версий, богословская карьера Ломоносова оборвалась из-за вскрывшегося подлога документов при поступлении. Рукоположение не состоялось, семинарист был направлен изучать науки.
Глава Синода Прокопович, после того как Синод переехал в Петербург, приказал перевезти в Петербургскую академию 12 лучших студентов Спасского училища, Ломоносов оказался одним из них. А затем Ломоносов был включен в список двенадцати студентов, которых академия отправила за границу для обучения наукам и горному делу. Вызывает удивление, как молодого человека «без роду и без племени» могли включить в такой список. На дорогу ему выдали 300 рублей, а на проживание 400 рублей. Выданную стипендию крестьянский сын тратил на фехтование, танцы, музыку, чулки и парики. Ломоносов обучался пять лет: около 3 лет в Марбургском университете под руководством знаменитого Христиана Вольфа, около года во Фрайберге, у Генкеля и около года провел в переездах.
С ноября 1736 г Михаил жил в доме вдовы марбургского пивовара, члена городской думы и церковного старосты Генриха Цильха. Через два года Михаил женился на ее дочери Христине. 8 ноября 1739 г. у них родилась дочь, получившая при крещении имя Екатерина-Елизавета. Вскоре из Петербурга пришло предписание готовиться к отъезду во Фрайберг к Генкелю для изучения металлургии и горного дела. В начале мая 1740 г. Ломоносов, покинул Фрайберг. 26 мая 1740 г Михаил и Христина обвенчались в церкви реформатской общины Марбурга. Ломоносов решил вернуться в Россию морским путем через Голландию. По дороге после пьянки в трактире с прусскими солдатами очнулся в казарме, откуда вскоре сбежал. В октябре 1740 г. Ломоносов вернулся в Марбург. Через Христиана Вольфа, жившего в Галле, был получен вексель на сто рублей, и Ломоносову было велено плыть в Петербург сразу же, как откроется навигация. 8 июля 1741 г. Михайло Ломоносов без жены и дочери вернулся в Петербург. Сын Ломоносова, родившийся 22 декабря 1741 г., и получивший при крещении имя Иван, умер в Марбурге в январе 1742 г. В октябре 1743 г. Христина с дочерью и братом Иоганном приехали в Санкт-Петербург.
Елизавета взошла на престол 25 ноября 1741 г. А с 1 января 1742 г. Ломоносов был произведен в адъютанты Академии по физическому классу с содержанием 360 рублей в год. 25 июля Елизавета подписала Сенатский Указ о производстве 30-летнего Михайло Ломоносова в профессоры Академии.
В апреле 1743 г. Михаил Васильевич за пьяный скандал и дерзкое поведение был заключен под стражу на 8 месяцев. Он «поносил профессоров отборной руганью, называл их ворами и такими словами, что и писать стыдно». Только 12 января 1744 г. Сенат, заслушав доклад Следственной комиссии, постановил: «Оного адьюнкта Ломоносова для его довольного обучения от наказания освободить, а во объявленных им продерзостях у профессоров просить прощения» и жалованье ему в течение года выдавать «половинное». Оскорбление было публичное и невиданно громкое, за это полагались тюрьма и каторга, а поплатился М. Ломоносов вычетом из жалованья.
В 1748 г. ко дню тезоименитства императрицы Ломоносов написал поздравительную оду. Елизавета, к удивлению всего двора, пожаловала составителю оды 2 тысячи рублей. Согласно легенде, в казне на тот момент были только медные деньги. Для того чтобы доставить награду Ломоносову, потребовалось два воза. Ломоносов был приближен ко двору и удостоился чести являться на приемы вместе с супругой
В 1753 г. императрица одобрила проект строительства фабрики цветных стекол «для делания изобретенных им разноцветных стекол и из них бисеру и всяких других галантерейных вещей и уборов». Для этих целей императрица Елизавета пожаловала Ломоносову 6 мая 1753 г. мызу Усть-Рудицу (около 9 тысяч десятин земли и 212 душ крепостных крестьян четырех окрестных деревень).
В 1755 г. по проекту М. В. Ломоносова был учрежден Московский университет.
13 февраля 1757 г. 46-летний профессор Ломоносов получил чин коллежского советника. По табели о рангах он стал чиновником VI класса. В петровское время чиновники, получившие чин VI ранга, причислялись потомственно к лучшему старшему дворянству.
Ломоносов умер в возрасте 53 лет, Петр Великий на 53-м году жизни.

Журналист и историк Василий Корельский нашел сведения о том, что Петр I встречался в Усть-Тосно, в тридцати с небольшим верстах от Петербурга, со староверами Федором Бажениным и земским старостой Лукой Ломоносовым в феврале 1711 г. «В извоз под Петербург предусмотрительно была взята добротной красоты и статности Елена Ивановна Сивакова – сирота. Сводничество произведено земским старостой Лукой Ломоносов». Примерно неделю находился царь в Усть-Тосно. Когда стало известно, что Елена забеременела, последовало повеление сводникам подыскать ей жениха. Им стал племянник Луки Ломоносова Василий Дорофеев. Через несколько лет бедняк, сирота Василий Дорофеев стал одним из самых богатых людей Архангельского края. У него появилась усадьба и несколько судов. Сына своего Михаила и жену он не любил, и часто их бил. Предполагается, что о сыне Михаиле староверы сообщили главе Синода Феофану Прокоповичу. В школу Заиконо-Спасского монастыря в Москве Ломоносова зачислили по особому повелению Феофана Прокоповича, подлог Михаила относительно дворянского происхождения комиссия Синода ему простила под давлением главы Синода. О незаконнорожденном сыне Михаиле было сообщено Елизавете. Когда она взошла на престол, то приняла активное участие в судьбе своего единокровного брата.

День берет своё начало, а вместе с ним и Великий русский царь начинает планировать свою поездку за пределы государства Российского. Царь долго обдумывал причину, по которой он должен уехать. И тут внезапно вернулся его тайный агент и доложил ему обо всём, что видел он. Петру первому всё очень понравилось, и он даже придумал причину своего отъезда. Для всех свои подчиненных он ехал за новыми технологиями, но на самом деле ему просто надоело сидеть дома и долгими вечерами вязать носки. Снарядив экспедицию, которая состояла из него одного, так как это дело трудное и опасное. Царь был не промах и добрался до Европы за два дня на самолёте компании «Пегас туристик». Первым делом он забронировал себе номер в гостинице и решил осмотреться. Много всего сразу заинтересовало его и немецкое пиво, и итальянская пицца и даже английский чай, но единственное, что повергло его в ужас это французские лапки, ну или не совсем французские, а точнее совсем не французские, а лягушачьи. Прожил он в Европе не долго. Пришло время обратно возвращаться. А технологий то новых и нет совсем. Но когда выходил Петр из метро ему уличный торговец всучил целый пакет невесть чего. И пошел Великий Царь домой с этим мешком, ибо в самолет его с ним не пустили, а за багаж ему нечем было расплачиваться. Долго шел царь и остановился он у одного африканского племени. И решил он их всех с мылом помыть, но не отмылись афроамериканцы от своего естественного цвета кожи. Плюнул он на них и пошел с миром дальше. В этот раз он сделал привал на обед. Смотрит в мешок и думает, что же с этим делать? И стал он картошку друг о друга тереть, да так тер, что руки аж задымились и разомкнув их он увидел её. Да именно её, картошку фри. Поняв всю гениальность своего изобретения, Петр первый с гордостью продолжил нести мешок с картошкой. Ласково он называл ее картошечка. Придя домой в Россию матушку, он увидел, как сильно она отличается от Европы. Ни одного кафе, ни одной гостиницы. И поэтому он решил пойти сразу домой. Наутро его подданные пришли к нему в покои. Перед ними предстала такая картина. Великий русский царь спал в обнимку с мешком в каких-то непонятных лохмотьях. Будить они его не стали. Проснувшись к обеду, он почувствовал голод и холод. И сразу понял, что он в России. Положив свою любимую картошечку на кровать, он решил переодеться. Надев пижаму и ночной колпак. Спустившись в гостиную, где его ждали слуги,он торжественно объявил о своём приезде из Европы. Подданные начали расспрашивать его о технологиях заморских. Он сразу, взлетел в свою комнату, как молодой чайка. И с блаженной улыбкой вернулся с мешком картошки. Впоследствии он рассказал о технике приготовления картошки фри. Но он ещё не знал, что против него готовиться заговор…

Началась бурная пора его преобразований, среди которых он лет на десять совсем забыл об инокине Елене, как стали теперь называть бывшую царицу. И вдруг – как снег на голову: открылось, что в своем заточении инокиня имела роман с одним офицером, неким Глебовым! И больше того, сей Глебов оказался в числе заговорщиков, которые планировали свергнуть Петра и отдать власть сыну его от Евдокии Лопухиной – царевичу Алексею. Глебова посадили на кол, царевича Алексея задушили в каземате, а инокиню Елену отправили на Север, в дальний монастырь и оставили при ней одну лишь служанку-карлицу.
Здесь Евдокия Лопухина провела долгие годы, пережила и Петра, и вторую его жену Екатерину, и была, наконец, возвращена в Москву внуком своим Петром Вторым. Он окружил бабку почетом. – да на что уж ей был этот почет, когда вся жизнь оказалась растоптанной?..

Черноокая «Монсиха»

Здесь мы расскажем о главной любви царя Петра Алексеевича. Но прежде несколько слов о некоторых других обстоятельствах его личной жизни.
В своем обращенье с женщинами Петр быстро перенял привычки грубой среды матросов, солдат и ремесленников. Это было удобно и необременительно. У Меньшикова во дворце или у своей сестры Натальи он всегда находил к своим услугам сенных девушек, которым и платил, как обычный солдат: по копеечке «за объятье». Трудно сказать сейчас, что имелось в виду под словом «объятье» – половой акт или свидание. Но в результате этих «копеечных» объятий около 400 «женок» и «девок» имели от Петра детей! На вопрос, откуда у нее ребенок, такая счастливица отвечала: «Государь пожаловал милостью».
Это не мешало и матерям, и пожалованным им детям влачить скромное, почти бедное существование. А вот та, кого Петр едва не сделал своей законной женой – Анна Монс – детей от него не имела, но зато имела и дворец, и вотчины, и массу драгоценностей. Да еще и брала взятки за содействие в улаживании всяких тяжб, ведь ни одни чиновник не осмеливался супротивничать «царской зазнобе».
Так кто же была эта Анна Монс? Есть разные сведения об ее происхождении, известно только, что отец ее был ремесленником, но рано умер. Мать осталась с тремя детьми на руках: двумя девочками (Анной и Матреной) и мальчиком (его звали Виллемом – и он тоже сыграет роковую роль в жизни Петра). Дети были замечательно красивы, умны, живы, изящны. И чрезвычайно сообразительны. Вероятно, некоторое время Анна вела жизнь куртизанки, – во всяком случае, ей приписывали массу любовников. Среди них был и Франц Лефорт, друг Петра, который и познакомил царя с Аннушкой. Встреча состоялась в Немецкой слободе в Москве.
С этого момента чистенькая и по-европейски аккуратная Немецкая слобода стала как бы моделью будущей России для царя-преобразователя, а Анна Монс – идеалом женщины. Анна Монс была так красива, изящна, женственна, что один современник написал в восторге: «Она влюбляет в себя всех мужчин, сама того даже и не желая!»
Ее связь с царем продолжалась около десяти лет. Петр планировал уже сделать Анну законной супругою и царицей, но вдруг выяснилось, что она давно изменяет ему с одним элегантным немцем, саксонцем Кенигсеком, от которого даже имеет дочь! Открылось это лишь после внезапной смерти Кенигсека, – он утонул во время переправы.
Анну Монс подвергли аресту, но впрочем, царь был склонен ее простить. Он слишком, слишком любил свою Аннушку! Свою? Нет, сердцу не прикажешь, и уже прощенная Анна Монс твердо объявила ему, что хочет выйти замуж за прусского посланника Кайзерлинга. Царь отступил, – впрочем, тогда он уже встретился со своей будущей второй женой Екатериной.
Анна рано лишилась мужа, заболела чахоткой. Но и больная, не могла обходиться без любовных утех, Она взяла к себе на содержание красавца шведа. Теперь уже за радость любви платила она, и очень щедро…