Возглавлял Российскую экономическую школу с 2015 года. Что из его достижений кажется вам особенно важным?

— Профессор Шломо Вебер возглавил школу в кризисный момент, когда у школы были очень серьезные проблемы, как финансовые, так и организационные. Его главной заслугой можно назвать то, что при нем ситуация в РЭШ стабилизировалась и вуз вернулся на правильную траекторию развития.

Школа возобновила свою нормальную академическую деятельность, включая научные семинары и конференции, а также наем новых профессоров. Существенно выросла роль обновленного Международного комитета советников, в состав которого вошел целый ряд наших наиболее успешных выпускников, работающих в зарубежных университетах. Активизировалось сотрудничество с другими университетами, в том числе зарубежными. А самое главное — заметно улучшилась атмосфера в коллективе. За это ему огромное спасибо. Моя задача теперь — продолжить это развитие.

— С 1 сентября Шломо Вебер станет президентом РЭШ, а Валерий Макаров, ранее занимавший эту должность — почетным президентом. Как будут распределяться роли между президентом и ректором?

— Руководство школой останется в руках у ректора и совета директоров. Основным направлением работы нового президента будет установление и развитие партнерских отношений — как с нашими коллегами по хабу «Сколково», так и с региональными и зарубежными университетами.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших ключевых задачах на посту ректора. Какие три первых тактических и стратегических шага вы планируете?

— Сложно отделить тактические шаги от стратегических. Важнейшая глобальная цель — не терять фокуса РЭШ на академическую составляющую. Я уверен, что сейчас мы лучший экономический вуз России, но конкуренция растет. Само по себе это очень хорошо, так как стимулирует нас работать еще лучше. Тем более, что мы сами приложили много усилий к тому, чтобы помочь нашим российским коллегам. В нашем бизнесе, чтобы оставаться на первом месте, нужно с дикой скоростью бежать вперед. А если равняться не только на российский, но и на мировой рынок, то нужно бежать еще в два раза быстрее.

Еще одна из основных целей — обеспечить финансовую стабильность школы . Конкретные шаги при этом следующие: нам нужно усилить фандрейзинговое направление, а также обеспечить прозрачность всего, что мы делаем, выстроить более понятную систему отчетности. В том числе в вопросах, которые касаются управления Фондом целевого капитала (эндаументом), который был создан, чтобы обеспечить финансовую устойчивость и независимость школы.

И третья важная цель — это увеличение роли выпускников в управлении школой и в фандрейзинге. Мне, конечно, сам Бог велел этим заняться, так как я первый ректор, окончивший РЭШ. Хотелось бы максимально использовать знания, умения и опыт выпускников при управлении школой, и по возможности — привлечь их средства. В западных вузах выпускники часто являются ключевыми донорами. Хотя понятно, что в нашем случае их меньший финансовый вклад во многом связан с молодостью Школы и, соответственно, выпускников. Но мне кажется, что здесь есть, куда расти.

— Если все задуманное удастся реализовать, то какой вы видите РЭШ через несколько лет?

— Для меня важнейшей ценностью является независимость РЭШ. Поэтому главное, чего хотелось бы — чтобы через несколько лет наш вуз находился в стабильном положении, его профессора и сотрудники были спокойны за будущее и могли сконцентрироваться на решении долгосрочных задач. А Школа при этом по-прежнему оставалась лидером в российском экономическом образовании и науке.

— Не будем скрывать, что сейчас не самая благоприятная обстановка ни в экономике, ни в международных отношениях. Это как-то отражается на РЭШ?

— Современная ситуация, действительно, непростая. Мы существуем в правовом поле России, а оно не очень благоприятно для таких небольших вузов-инноваторов, как мы. Нам приходится направлять существенную часть ресурсов (которые мы могли бы, по нашему мнению, потратить на что-то более важное) на то, чтобы оставаться в этом правовом поле. Такая ситуация накладывает некоторые ограничения, но нам надо с этим жить.

Международная ситуация тоже сужает наши возможности. И дело не только в том, что мы не можем привлекать средства из-за рубежа (включая деньги выпускников) без риска оказаться в числе иностранных агентов, но и в том, что возникают сложности с развитием сотрудничества с иностранными вузами. Это было бы большим шагом вперед для школы, но, к сожалению, на данный момент даже на восточном направлении (в Китае) возникают ограничения. Все это — технические вещи, которые показывают, что нам нужно работать больше.

— В феврале 2017 года образовательный хаб «Сколково» (он же — Сколковский образовательный центр). В него вошли РЭШ, «Сколтех» и бизнес-школа «Сколково». Планируете ли вы активнее развивать кооперацию?

— Все участники хаба считают сотрудничество очень перспективным для себя. Например, в бизнес-школе «Сколково» накоплены хорошие знания, умения и опыт скорее по направлению soft skills, у нас — по hard skills. Со «Сколтехом» возможна кооперация по работе с данными — data science. И мы, и они работают с разных сторон с большими данными, они — скорее с технической стороны, мы — с точки зрения аналитики. Тут тоже очевиден потенциал этого сотрудничества.

Однако нам очень важно наладить отношения с партнерами, сохраняя при этом полную независимость. Кроме того, поскольку все три участника хаба — большие и разносторонние организации, есть много различных юридических вопросов, которые нужно решать, поэтому процесс движется медленно. Хотя результаты уже есть: так, недавно мы со «Сколтехом» достигли договоренности, что наши студенты смогут бесплатно брать курсы друг у друга.

— Каким вы видите будущее научных центров РЭШ? Будете ли вы активно открывать новые?

— Новые центры мы пока открывать не планируем, а текущие уже сейчас играют большую роль. Так, Лаборатория исследования социальных отношений и многообразия общества (ЛИСОМО) не только проводит научные исследования, но и развивает наши взаимоотношения с университетами в регионах, что является частью миссии РЭШ.

Конечно, нам хотелось бы еще усилить развитие прикладных исследований. Это очень важное направление для нас (по разным причинам), но здесь нам явно недостаточно усилий одних только наших профессоров.

— Какие научные направления, как вам кажется, особенно важно сейчас развивать в РЭШ?

— В принципе, ректор не должен задавать научное направление, нашим профессорам предоставлена полная академическая свобода. Мое личное мнение — сейчас в экономической науке очень активно развивается все, что связано с работой с большими данными. Само понятие настолько популярно, что его можно назвать хайпом — с той только разницей, что за громкими словами стоят реальные научные перспективы. При том, что теоретические исследования по-прежнему очень важны.

Все чаще экономисты, как и их коллеги из естественных наук, начинают работать в лабораториях. Это связано с тем, что очень растут очень технические требования, и экономисты часто уже не могут переработать информацию без помощи специалистов по машинному обучению и работе с большими данными. Например, в проекте по экономике здравоохранения могут совместно работать экономисты, медики и специалисты по ИТ.

РЭШ тоже начинает двигаться в этом направлении, и пример — проект с «Интерфакс-Лаб». У коллег есть большой массив данных и квалифицированные специалисты, которые могут его обработать, у нас — студенты и профессора, которые задают к этим данным содержательные вопросы. В итоге получаются хорошие междисциплинарные исследования. Это лишь первые шаги — но это очень перспективная модель сотрудничества.

— Ну и давно волнующий всех студентов, профессоров и сотрудников вопрос: планирует ли РЭШ переезд в новое здание?

— Здесь можно сказать определенно только то, что в ближайшее время мы не переедем. Чтобы сделать это даже через два года, нужно принять решение и начать готовиться уже сейчас.

Но вопрос, очевидно, стоит на повестке. Есть разные варианты того, куда мы можем переехать, и один из них — здание «Сколтеха». Но там все еще идет стройка, готовится изменение транспортной инфраструктуры, и мы не представляем, что в итоге там будет. Сложно принимать решение, когда неясны альтернативы.

Кроме того, вопрос того, где находится школа, очень сильно зависит от разных факторов: от возможностей фандрейзинга, от мнения студентов, профессоров, сотрудников, ну и, наконец, мы ограничены в выборе здания, потому что к нему выдвигаются жесткие требования при прохождении государственной аккредитации. В общем, решение о переезде затрагивает все аспекты жизнедеятельности школы, поэтому это один из самых сложных и комплексных вопросов, которые приходится рассматривать.

О личных планах

— Последние пять лет вы жили в Барселоне, где вы и ваша жена Мария Петрова занимаете профессорские позиции. Вы работаете в Университете Помпеу Фабра, который находится на 11 месте в мире в престижном международном рейтинге «молодых» университетов мира . Что заставило вас вернуться в Москву?

— Желание что-то сделать, изменить мир. Возглавить альма-матер — это, конечно, предложение, от которого нельзя отказаться.

— Вы окончили 57-ю школу в Москве, физический факультет МГУ и магистратуру по экономике РЭШ. Что вам дало каждое из этих образований?

— Кстати, одновременно с учебой на физическом факультете, я еще два года посещал занятия на вечернем отделении психологического факультета МГУ. Такая необычная образовательная комбинация мне очень помогла в жизни, потому что, на мой взгляд, все самое интересное в науке находится на стыке разных областей.

57-я школа очень сильна математически, в ней учат четко и формально мыслить. На физфаке МГУ мне показали, как эту четкость и формальность применять к реальному миру. На психфаке МГУ я хорошо понял, что мне люди интересны больше, чем вещи — но в этой области науки все гораздо хуже с формальностью знаний.

Экономика же, с моей точки зрения, оказалась идеальным сочетанием: в ней есть строгие аналитические методы, но анализируется при этом поведение людей. Я эмпирик, меня интересуют данные, и для меня лучше этой комбинации не бывает.

— Окончив магистратуру РЭШ, вы поступили сначала в Мичиганский университет, а затем перевелись в Гарвард на PhD-программу. Переход в американские вузы был трудным?

— Мне не было тяжело, потому что в РЭШ вся система образования построена по западному образцу. Мы буквально учились по тем же учебникам. Некоторые курсы на программе PhD я мог не брать, потому что их уже знал. В этом плане было легко… К тому же, общий подход, отношение между студентами и профессорами в РЭШ гораздо ближе к тому, что видишь в университетах вроде Гарварда.

Впоследствии, конечно, пришлось ощутить очень интересный переход от учебы и бесконечной сдачи курсов к самостоятельной научно-исследовательской работе. Это совершенно другой род деятельности, и ты неожиданно получаешь столько свободы, что сначала ее сложно переварить. Но это специфическая черта именно этой образовательной ступени — PhD, а не вуза.

— С таким образованием и специальностью вы могли бы сделать карьеру в бизнесе или на госслужбе, как большинство выпускников РЭШ. Но вы предпочли путь в академии. Почему вы сделали этот выбор, и не приходилось ли о нем жалеть?

— Каждый человек должен заниматься тем, что ему интересно. Хотя я и метался в поисках «правильной» науки, но в том, что мой основной интерес — именно научные исследования, я не сомневался никогда.

Частично мой выбор связан с тем, что я очень ценю свободу, а в академической среде я умудрился ни разу не иметь начальника. Это стоит той разницы в деньгах между мной и моими сокурсниками, которые пошли по другому пути. Так что нет, я никогда не жалел, но, кто знает, может, еще пожалею (смеется) .

— Сфера ваших научных интересов достаточно широкая — политическая экономика, экономика СМИ и экономика развивающихся стран. Что определило этот выбор?

— Интерес к политической экономике и экономике СМИ естественным образом связан с тем, что я из России. Личный опыт действительно важен при формировании научных интересов: какие проблемы ты вокруг себя видишь, тем и занимаешься. Например, довольно часто в политэкономике работают итальянцы, россияне, бразильцы, которые сталкивались с большими политическими изменениями в своих странах и знают, насколько это важно. А американцы, например, больше занимаются налогами. Ну и когда начинаешь работать с разными темами, понимаешь, что в целом экономическое развитие стран — это, в конченом итоге, самое интересное.

— Вы планируете продолжать активную научную деятельность, совмещая ее с административной нагрузкой? Или возьмете небольшую паузу?

— Конечно, мне придется снизить темпы научной работы. У меня будет гораздо меньше времени, но я считаю, что мне очень важно продолжать, чтобы понимать, что происходит в моей области. Ну и частично это, конечно, будет проблема моих соавторов (смеется) . Видимо, наукой я буду заниматься по ночам. Благо в РЭШ я на практике научился понимать, что временные ограничения гибкие, а в сутках очень много часов.

— Продолжите ли вы в новом учебном году преподавательскую деятельность, будете ли вести студенческие исследовательские работы?

— В этом году я буду вести курс политической экономики на программе «Магистр экономики», и вместе с Ольгой Кузьминой читать прикладную микроэконометрику на Совместном бакалавриате РЭШ и ВШЭ. Дипломники у меня тоже будут, но, конечно, я смогу взять ограниченное число студентов. Тем не менее, мне кажется важным не забрасывать и образовательные, и исследовательские проекты, потому что ректору нужно чувствовать основной нерв, понимать, что происходит в школе изнутри.

— У вас большая семья и недавно родился четвертый ребенок. Как вы надеетесь совместить успешное решение всех ваших рабочих задач с заботой о семье?

— Понятно, что придется жертвовать временем, которое я провожу с семьей. С моей точки зрения, это основная цена, которую придется заплатить за ректорство. Но есть хорошая поговорка, что время — как пружина, если надавить, то оно сжимается. И придется гораздо больше ценить те моменты с семьей, которые останутся.

Кроме того, как я заметил, большая часть времени у меня (да и у многих коллег) уходит на то, чтобы думать, что надо сделать, переживать по поводу того, что не сделано. Чем меньше на эти размышления остается времени — тем больше ты просто делаешь.

Биография

В 2001 году с отличием окончил физический факультет МГУ им. Ломоносова, а в 2002 — магистратуру Российской экономической школы. В 2008 году получил степень PhD по экономике в Гарвардском университете.

Работает в РЭШ с 2008 года, с 2013 года — профессор Университета Помпеу Фабра (Испания). В 2012-2013 гг. работал в Институте перспективных исследований в Принстонском университете.

ИНТЕРВЬЮ С РЕКТОРОМ

Интервью с ректором

Московский государственный университет - главный поставщик кадров для страны. Ежегодно МГУ выпускает шесть тысяч специалистов во всех областях. Их готовят около 9 тысяч докторов и кандидатов наук, 250 академиков и членов-корреспондентов РАН, поэтому МГУ - это еще и крупный работодатель.

Я согласился на это интервью, потому что ваша газета решила внести существенные изменения, обратив значительно большее внимание на молодого читателя, читателя образованного и хорошо подготовленного. Так уж сложилось, что уже более 15 лет значительная часть СМИ переполнена материалами развлекательного содержания и меньше всего уделяет внимания главному - формированию у молодежи ответственного отношения к ТРУДУ. Поэтому полагаю, что, если вашей газете удастся повысить престиж труда в мировосприятии прежде всего нашей молодежи, это будет ее весомым вкладом в наше общее дело - построение России как мощного и современного во всех отношениях государства.

Хочу подчеркнуть, что Московский университет занимает особое место на рынке высококвалифицированного труда. Ежегодно мы выпускаем специалистов практически по всем направлениям современных естественных и гуманитарных наук. Спрос на них стабилен, и выпускники довольно быстро находят работу.

В 90-е годы происходило неуклонное и повсеместное снижение численности научных кадров. Причем науку покидали люди 30-40 лет, добившиеся каких-то результатов. Эксперты высказывают мнение, что эти потери некомпенсируемы. Так ли это?

Вообще снижение численности кадров научных работников не только российское явление. Этот процесс происходит во всех развитых странах мира. С одной стороны, этот процесс обусловлен существенной автоматизацией научного труда, когда многие рутинные функции научных исследований переданы вычислительной технике и специальным компьютерным технологиям. Просто один человек стал выполнять работу, которую прежде делали 10-20 человек. С другой стороны, появилось много новых рабочих мест, особенно в России, в частности в службах сервиса, которые не требуют больших научных знаний и навыков, а оплачиваются лучше, чем в сфере образования и науки. И наконец, главное, третье. Наука, особенно фундаментальная, стала очень дорогой, капиталоемкой, требующей очень разносторонней научной подготовки специалиста-исследователя. Практически полное отсутствие поддержки фундаментальной науки в 90-е годы привело к существенному оттоку талантливых исследователей в зарубежные лаборатории.

Как изменился кадровый состав университета за последние годы?

В лучшую сторону. Мы заметно помолодели. Этому помогли несколько специальных программ университета, направленных на поддержку исключительно молодых исследователей. Существенно повысился профессиональный уровень преподавательского состава. В Московском университете около 3 тысяч докторов наук и почти 6 тысяч кандидатов. В нашем коллективе работают около 250 академиков и членкоров. Еще более показательно расширение диапазона интересов: у нас много новых междисциплинарных структур.

Что сегодня может предложить университет своим сотрудникам - тем, кто проработал в вузе по 20-30 лет?

Университет - государственный, а, следовательно, главная часть его финансирования зависит от бюджетных ассигнований и тарифной сетки. Однако у нас существуют серьезные возможности за счет различного рода внебюджетной деятельности. Значительная часть внебюджетных средств идет на оплату труда. Скажу коротко - в среднем работник университета получает реально 3-4 должностных оклада в месяц.

Для тех, кто проработал у нас 20-30 лет, введена целая система поощрений: установлены почетные звания "Залуженный профессор МГУ", "Заслуженный научный работник МГУ", "Заслуженный сотрудник МГУ" и другие. Вручение соответствующих дипломов и знаков отличия производится в торжественной обстановке в дни празднования Татьянина дня. Каждое такое награждение сопровождается и денежной компенсацией.

Особо хочу отметить то, что для сотрудников университета, проработавших в нем долгое время, сохраняются все без исключения имеющиеся у нас социальные возможности и льготы. Они, как и работающие, пользуются услугами нашей поликлиники, библиотек, системы общественного питания и т.д.

Конечно, как вы понимаете, масштабы социальной поддержки сейчас существенно меньше, чем прежде, но тем не менее все, чем мы располагаем, реально пополняет эти возможности.

НАУКА ИЛИ ДЕНЬГИ

Хороший заработок в науке - насколько сегодня это возможно? Ученые часто вынуждены работать по совместительству в нескольких вузах. Не в ущерб ли это исследованиям?

Трудно сказать, каков размер заработка научного работника считать хорошим или недостаточным. Вы знаете, что оплата труда научного работника определяется научной должностью (младший научный сотрудник, старший научный сотрудник, заведующий лабораторией или отделением и т.д.) и ученой степенью- кандидат наук или доктор наук. В советское время заработная плата профессора была одной из самых высоких в стране - в 4-5 раз выше, чем в промышленности. Сегодня это не так.

Правда, государство стремится как-то изменить это положение. Например, с прошлого года ученому, имеющему степень доктора наук, несколько прибавили, и теперь он получает за степень 7 тысяч рублей, а кандидат наук - 3 тысячи рублей.

Размер оплаты труда научного работника, по моему мнению, является не экономической категорией, а политической, ибо она свидетельствует о том, какую роль в своих планах и действиях государство отводит ученому. В 1990-е годы, о которых вы не раз упоминаете, государство свело роль ученого практически к нулю, создав образ человека бесполезного и не нужного рынку. Напомню официальную позицию правительства России тех лет: "В стране слишком много науки и образования".

О совместительстве. Если научный сотрудник работает в 2-3 местах, то возникает вопрос: а где взять время, чтобы работать качественно? Если еще и работы разноплановые, то, конечно, это отрицательно сказывается на научной результативности. Научное совместительство, если оно помогает расширять круг общения ученых и координировать их совместные научные изыскания, безусловно, имеет неоспоримые плюсы.

КАРЬЕРА В НАУКЕ

На что может сегодня рассчитывать молодой человек, решивший связать свою жизнь с научной деятельностью? Условия для исследований, зарплата, решение жилищной проблемы - можно ли говорить здесь о позитивных изменениях? Кто сегодня идет в науку?

Сначала скажу о Московском университете. Поступив в МГУ, студенты тем самым делают свой выбор, связанный со служением науке, культуре и просвещению.

Большая часть молодых людей, которые к нам приходят, совершенно сознательно связывают свою жизнь с трудной, но интересной судьбой специалиста-исследователя. Они как бы заранее отказываются от большой части житейских благ, которые а priori недоступны научному работнику и университетскому профессору.

Правда, так было в истории общества и науки почти всегда. Ученые, которые, собственно говоря, двигали и продолжают двигать цивилизацию, в материальном отношении, за исключением единичных случаев, чаще всего или бедствовали, или пребывали в среднем достатке.

Может быть, по этой причине сейчас в нашей стране обладателей дипломов о высшем образовании больше, чем когда бы то ни было, а настоящих ученых, особенно молодых и талантливых, работающих в науке, не так много.

Тем не менее Московский университет не меняет своей главной основополагающей цели и линии действий. Мы продолжаем наращивать подготовку специалистов-исследователей, теоретиков и прикладников. Для этого динамично меняется содержание и формы даваемого в университете образования. Мы энергично прирастаем новейшей научной аппаратурой, интенсивно развиваем все виды новых высокотехнологичных коммуникаций.

В общем, преобразуемся на марше, а некоторые результаты можно увидеть, взглянув на ту сторону Ломоносовского проспекта, где не по дням, а по часам растет новый комплекс университета. По скором завершении его строительства мы как минимум удвоим свой учебно-научный потенциал.

Мотивы, которыми руководствуются молодые люди, разнообразны. По моему мнению, главным из них является увлеченность научным знанием, жаждой познать первым что-то пока неизвестное, в общем - романтикой первопроходца. Ведь стать известным, прославиться своим умом - мечта, не чуждая ученому. Каждый настоящий ученый стремится к тому, чтобы его имя осталось в истории и в свершениях науки. Это естественное желание. Этим настоящий ученый принципиально отличается от представителей многих других профессий, чей успех бывает временным.

УТЕЧКА МОЗГОВ

Мощный отток ученых за границу произошел в России в 90-х годах. Сегодня актуальна другая проблема: уход молодых людей в бизнес. Как можно изменить эту ситуацию - удержать молодых ученых в науке?

Могу сказать, что за эти годы из Московского университета за рубеж уехали около 10-15% профессоров и научных работников. Однако университет, как уже говорилось выше, принял ряд экстраординарных мер по сохранению своих научных школ. Поэтому практически ни один факультет, ни одна кафедра не понесла таких кадровых потерь, которые поставили бы под вопрос их дальнейшую жизнеспособность. У нас всегда был активный резерв, или, как говорят в спорте, "длинная скамейка запасных".

Кстати говоря, эта "длинная скамейка" - основное богатство наших научных школ, в которых объединены ученые разных возрастов. В научных школах идет естественная ротация лидеров, продвижение и перемещение сотрудников в научном и должностном поле.

Скажу больше. За последние 15 лет, в том числе и в пресловутые 1990-е годы, в Московском университете было открыто более двадцати совершенно новых факультетов и других учебно-научных структур. И все они были укомплектованы нашими преподавателями, собственными выпускниками. Так что проблема утечки умов не обескровила его, как, возможно, некоторые другие научные центры.

Это не значит, что у нас нет кадровой проблемы, как в количественном, так и особенно в возрастном отношениях. Такая проблема существует, но она разрешаема и разрешается. Более 10 лет тому назад по моей инициативе были введены в действие две новые программы, которые мы именуем "100 на 100". Суть этих программ заключается в том, что мы быстро предоставляем молодым докторам наук должность профессора, а молодым кандидатам наук - должность доцента. Только благодаря одному этому нововведению мы смогли понизить средний возраст профессорско-преподавательского состава почти на 10 лет, и сегодня он составляет где-то 50-55 лет.

Для нашего университетского молодого поколения ученых и преподавателей это один из реальных путей карьерного роста.

ВОЗВРАЩЕНИЕ КАДРОВ

Проблема возвращения научных кадров из-за рубежа - есть ли она и как решается в МГУ? Много ли выпускников МГУ сегодня уезжает за рубеж? Можно ли в этом вопросе обойтись без поддержки государства? Год назад обсуждалась программа "Научные и научно-педагогические кадры". Планировали запустить ее с 2009 года. Что предполагает эта программа и насколько она эффективна?

У проблемы, известной как "утечка умов", много разных оттенков. Соответственно, есть много разных суждений и позиций. Выше я уже кое-что на эту тему сказал применительно к Московскому университету. Дополню сказанное следующим. Какого-то масштабного стремления среди выпускников уехать за рубеж - в университете нет. Наблюдается и заметная разница в решении этого вопроса от факультета к факультету, от специальности к специальности. Это и понятно, поскольку кандидат на отъезд прежде всего взвешивает свои шансы на трудоустройство по специальности. У выпускников гуманитарных факультетов таких шансов мало. Те, кто уже в наше время решается на такой шаг, рассчитывают, по их же словам, на содействие осевших за рубежом родственников или знакомых. Пока имеющиеся данные свидетельствуют о том, что работу по специальности находят единицы. Остальные соглашаются на любую работу.

У выпускников естественно-научных факультетов ситуация с работой за рубежом в чем-то сходна с гуманитариями. Большая часть наших математиков, физиков, частично биологов переквалифицируются в программистов. Случаи, когда им удается получить преподавательское место в вузе или колледже, редки. К тому же по нашим меркам выпускники получают не такие уж высокие должности.

Тем не менее, желание уехать в Европу, а еще лучше в Америку, имеет место. Но причина общая - отсутствие надежных шансов получить хорошо оплачиваемую работу, решить свою жилищную проблему.

О возвращении на родину некогда уехавших. Надо быть в этом вопросе реалистами. Первое. Таких желающих не так уж много. Уехавшим 10-15 лет тому назад теперь за 40 лет. Их дети уже связаны с той страной, в которой живут. Это очень серьезное препятствие на пути к возвращению в "родные некогда пенаты". Второе. В 40 лет специалист уже не так молод и энергичен, чтобы с новой силой и с новыми идеями взяться по возвращении за научную работу. Тем не менее, случаи возвращения специалистов из-за рубежа имеются, и их число возрастает.

Мы приветствуем желающих вернуться. Главные же надежды возлагаем на тех, кто уже сегодня на студенческой или аспирантской скамье в российских университетах связывает свои жизненные надежды и интересы с работой на родине. Программа, о которой вы спрашиваете, призвана существенно улучшить ситуацию молодых исследователей и преподавателей у нас в стране.

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ КОДЕКС

Что нового предполагает Образовательный кодекс? Что изменится с его принятием? Насколько этот документ необходим?

Процесс изменений в отечественной системе образования и науки растянулся уже на 20 лет. Принято огромное количество законов и поправок к ним, различного рода подзаконных, ведомственных актов, регулирующих те или другие области жизнедеятельности школ, вузов и академических учреждений. В этом множестве документов крайне сложно ориентироваться. Каждый апеллирует к тому документу, который он знает, но которого может не знать по какой-то причине оппонент или клиент.

Введение в действие национального проекта "Образование" создало реальную базу для сведения всего этого множества нормативных и разъяснительных документов в определенную логически и юридически обоснованную систему. Эту систему мы и называем Образовательным кодексом.

Но поскольку в существующем образовательном законодательстве есть много просто неясного, не достаточно проработанного, нужна не только систематизация имеющихся документов, но и дополнительная научно-исследовательская работа, направленная на разрешение новых проблем и вопросов.

Был объявлен тендер на разработку этого Образовательного кодекса. Тендер выиграл юридический факультет Московского университета. Работа по его составлению идет и, насколько я вижу, идет весьма активно.

БИОГРАФИЯ

Виктор Садовничий, ректор Московского государственного университета им. Ломоносова.

Родился: 3 апреля 1939 года в селе Краснопавловка Харьковской области. Отец был рабочим, мать - домохозяйкой. В 1956-м приехал в Донбасс, где устроился на шахту.

Образование: в 1958 году поступил на механико-математический факультет МГУ, в 1966-м - в аспирантуру.

Вся дальнейшая карьера связана с МГУ. Возглавляет вуз с 1992 года. С 1994-го является президентом Союза ректоров России.

Действительный член Российской академии наук, член президиума РАН. Доктор физико-математических наук, профессор.

Является специалистом в области математического моделирования и математической теории сложных систем.

Виктор Садовничий считается одним из главных критиков проводимой реформы образования. Неоднократно выступал против введения ЕГЭ. Критически относится к присоединению России к Болонской декларации.Женат. Сын и две дочери - все математики.

фокус "труда"

СКОЛЬКО ПОЛУЧАЮТ В МГУ

На сегодняшний день средний оклад профессора МГУ - 20-25 тысяч рублей, доцента и преподавателя - 15-20 тысяч. Надбавки за ученую степень для кандидата наук составляют 3 тысячи рублей, для доктора - 7 тысяч.

Не слишком ли много в России университетов? Почему МГУ оказался чуть ли не во второй сотне одного из международных рейтингов? Какую самую крупную взятку предлагали ректору МГУ? Насколько успешно идет реализация нацпроекта «Образование»?

На эти и другие вопросы подробно ответил гость «РГ» ректор МГУ им. М. В. Ломоносова Виктор Садовничий.

Нестандартный статус

Российская газета: Особый статус дает МГУ и СПбГУ право не только выдавать собственные дипломы, но и разрабатывать свои стандарты. Чем они будут отличаться от государственных?

Виктор Садовничий: Есть один важный момент в законе: стандарты должны быть, во-первых, уникальными, не ниже государственных, а во-вторых, опираться на существующие госстандарты. Только так. Наши стандарты сейчас как раз в процессе разработки.

РГ: Что нового ждет студентов?
Садовничий: Мы будем разрабатывать принципиально новые стандарты, новые подходы к подготовке студентов. Мы видим, что завтрашний выпускник университета будет строить новую экономику знаний и высоких технологий, экономику лидерства и инноваций. Мы будем растить новое поколение, поколение творческих личностей, ориентированных на производство идей, инноваций. Эти ребята будут непрерывно вращаться в инновационной инфраструктуре университетского комплекса, свободно владеть иностранным языком, обладать менеджерскими навыками, междисциплинарным образованием. Они будут принимать активное участие в формировании собственных образовательных траекторий, их мнение будет влиять на корректировку наших стандартов. У них будет широчайшая научная практика в профильных НИИ Московского университета и РАН, начиная с ранней стадии обучения, возможность реализовывать свой творческий потенциал на всех стадиях обучения, от студента первого курса до молодого специалиста. Кроме того, будем работать с непрофильными предметами.

РГ: Какими, например?
Садовничий: Условно, возьмем физкультуру. Она обязательна. Ее нельзя отменить. Но как сегодня проходят эти занятия? К примеру, вторая пара, с 11 до 13 часов - физкультура. Студент первую пару сидит в галстуке и пиджаке, в перерыве бежит в раздевалку, натягивает тренировочные и пулей в зал - заниматься. А к 13.00 он уже должен быть соответственно переодет и слушать лекцию. Некоторые не успевают даже душ принять. Считаю, что все занятия физкультурой надо перевести на вечернее время, на профессиональные занятия в группах. По возможностям и по интересу. Любите вы фехтование - пожалуйста, должна быть возможность дважды в неделю вечерами приходить в зал и практиковаться. Таким образом, для утренних занятий мы освобождаем около четырех часов.

Есть некоторые предметы, которые, по моему убеждению, безусловно, надо выводить из программы или с чем-то компоновать. Например, ОБЖ.

РГ: Кстати, у федеральных университетов и тех, которым присвоен статус национальных исследовательских, есть отдельная строка в бюджете?
Садовничий: Нет.

РГ: А у вас?
Садовничий: В госбюджете на 2010 год мы идем отдельной строкой.

Изюм для вундеркинда

РГ: У всех на слуху скандал с проверкой знаний первокурсников, когда и на мехмате, и на журфаке студенты из рук вон плохо написали контрольные работы. Среди них были и «стобалльники» по ЕГЭ. Вы как ректор приняли какие-то решения по этим студентам? История закончилась?
Садовничий: Такие контрольные работы проходят в университете уже десятки лет. На любом факультете где-то через месяц после начала учебного года дается контрольная для первокурсников минут на 20. Чтобы преподаватель понимал, на каком уровне ему читать лекцию и как вести семинары и составлять упражнения. И вообще это очень интересно. Мы, профессора, между собой все время обсуждаем, как прошел прием, что за ребята к нам пришли.

Контрольные - это естественный учебный процесс. Что важно - они проверяют другой сектор, чем ЕГЭ. На журфаке это орфографическая грамотность и умение со слуха написать текст. Я, признаюсь, лично взял все эти работы, взял объяснительные и сам все изучил. Действительно, со слуха первокурсники писать не умеют. И это объясняется недостатками работы школы, понижением уровня преподавания в классах. 82 процента написали диктант на «двойку», то есть сделали больше восьми ошибок.

Мы не ставили цель сравнивать результаты контрольных и ЕГЭ. Но, конечно, одним глазом подсмотрели. И знаете - есть все: и «стобалльники», сделавшие 10 ошибок, и не сделавшие ни одной. Но подчеркиваю - это не проверка результатов ЕГЭ.

Всех, кто плохо написал контрольные работы, мы «посадили» на допзанятия.

РГ: Как думаете, количество отчисленных после первой сессии увеличится?
Садовничий: Посмотрим. У нас до сих пор в среднем отчислялось от 5 до 15 процентов. Мехмат в прошлом году отчислил 9, филологи - 16.

РГ: Для вас ЕГЭ был поначалу неприемлем. Сейчас смирились?
Садовничий: Я бы не сказал. Я остаюсь при своем: считаю, что ЕГЭ - не единственно возможный способ отбора ребят для поступления в университеты. Если слепо следовать ЕГЭ, мы потеряем самую ценную для нас часть талантливых ребят.

Мне недавно написала мама школьника. Сын учится в девятом классе, начал серьезно задумываться, куда поступать, у него математический склад ума. Он посещает спецкружок, с заинтересованными ребятами решает нестандартные задачи, участвует в различных олимпиадах и т. д., слушает дополнительные лекции. Намного обогнал школьную программу, ему это действительно интересно, он живет этим. Но проходя на время тесты такого мини-ЕГЭ для 9-го класса, мальчик не всегда получает хорошие результаты. Почему? Парень отвечает: мне неинтересно решать такие задачи, в них нет изюма.

Понимаете? Важно, что мы все-таки добились и утвердили олимпиады как полноправного игрока по отбору талантливых ребят. А это огромное движение. В прошлом году в школьных предметных олимпиадах приняло участие почти полмиллиона ребят. Больше чем половина выпуска.

РГ: На заседании экспертной комиссии по ЕГЭ у президента вы говорили о разделении экзамена по математике на уровни…
Садовничий: Да, я предложил сделать 2 экзамена - обычный и профильный. Математика, конечно, нужна как выпускной экзамен. Но, например, для поступления на мехмат МГУ нужен немного другой уровень. Уровень профильных классов.

У меня есть и другие мысли по поводу единого. Например, предлагаю создавать независимые центры тестирования. При научно-методическом контроле Союза ректоров. Как везде в мире. Ребенок выбирает центр, сдает там экзамены и результаты приносит в высшую школу.

Взятки не гладки

РГ: В самый острый момент кризиса некоторые студенты-платники вынуждены были переходить на заочное отделение, так как не в силах были оплатить обучение на дневном. Вы как эту проблему решали?
Садовничий: Мы переводили по возможности платников на бюджетные места. По определенным критериям отбора, естественно: сколько сессий сдано на «отлично», начиная с какого курса… Тогда мы перевели на бюджет несколько сотен человек.

РГ: Сейчас какая пропорция контрактников и бюджетников?
Садовничий: Примерно поровну. Кризиса в этом смысле университет не чувствует.

РГ: А какая самая дорогая специальность сегодня?
Садовничий: Сразу скажу, что у нас есть определенный минимум стоимости обучения, ниже которого мы не имеем права спуститься. Иначе потеряем в качестве образования и условий. Этот минимум считается по формуле «бюджетное финансирование, поделенное на число студентов».

Каждому факультету, исходя из предложений, разрешено поднимать плату за обучение. Минимальная себестоимость - где-то около 6 тысяч условных единиц в год. Граница может быть повышена до 8 (как в случае с юриспруденцией), в очень редких случаях до 9 тысяч - это, как правило, на популярные специальности, где небольшой набор, на иностранный язык. Но в среднем - 6–7 тысяч у. е.

РГ: Неожиданный вопрос от одиннадцатиклассника Стаса из Воронежа. Он спрашивает напрямую: «Какую максимальную взятку за помощь в поступлении вам предлагали»? Видимо, усиленно готовится поступать.
Садовничий: Я веду прием уже 20 лет. Честно говоря, денежную взятку мне ни разу не предлагали. Были звонки, были нажимы, были какие-то высокие намеки на то, что «мы будем дружить с университетом», что-то построим, что-то отремонтируем. А вот был забавный случай, когда я был еще аспирантом мехмата, подрабатывал репетитором. И вдруг одна девушка перед самым экзаменом приходит и, сделав большие глаза, говорит: «Я на все согласна. И моя мама тоже». Не знаю, кто был в тот момент больше напуган - она или я. Взятки на мехмат бесполезны, в первую же сессию все равно вылетишь, если ничего не знаешь. Но в целом проблема коррупции есть.

РГ: Походяев Александр из Сочи спрашивает: «Я являюсь ветераном боевых действий. Имею ли я право на внеконкурсное поступление в МГУ на экономический факультет?»
Садовничий: Да. Это относится к правилам приема по льготам.

РГ: Какая у вас ситуация с инвалидами и другими льготниками? В прошедшую приемную кампанию было много шума насчет «липовых» льгот.
Садовничий: И у нас были такие случаи. Но мы сумели вовремя и четко выделить тех, кто действительно имеет право на льготу, от мошенников.

РГ: Вопрос от Ольги Драгуновой, преподавателя вуза из Москвы: «Влияет ли Российский союз ректоров на процессы в образовании?»
Садовничий: Влияет, с моей точки зрения. Судите сами: ни одно решение по вузам не проходит без обсуждения в РСР. Причем не было ни одного заседания, на которое бы не пришел министр Андрей Фурсенко. Конечно, есть госполитика в образовании, и она часто вызывает дискуссии в нашей общественной организации. Но есть очень много принципиальных вопросов, которые решил именно Союз ректоров. Например, систематизация школьных олимпиад, коррекция ЕГЭ, введение института президентов вузов - все это случилось после наших обсуждений и рекомендаций.

РГ: Читательница Ирина Иванова интересуется: «Почему МГУ не занимает высокие места в международных рейтингах вузов, составленных не в России? Не задевает ли вас этот факт?»
Садовничий: Безусловно, это не правда. Те места, которые в некоторых рейтингах отводятся ведущим вузам России, не отражают их реальный потенциал. Все это вынудило меня заняться вопросом рейтингов, причем в жесткой форме. Итогом стало проведение конференции по рейтингам в МГУ с участием зарубежных агентств. Приехали представители рейтинга ТАЙМС. Это коммерческая фирма, созданная супружеской парой. Их рейтинг действительно довольно раскручен. Мы им предъявили наши аргументы, указали на явные ошибки. В результате приняли меморандум, где мы требуем от всякого агентства, которое рейтингует высшие учебные заведения, соблюдать определенную конвенцию, обеспечить прозрачность, доступность информации. Все подписались единогласно. А ТАЙМС учли наши доводы и, по устной информации от агентства, перемещают МГУ мест на 60 вверх.

К чему я это все говорю? У нас смотрят эти рейтинги и так, между прочим, часто говорят: что, мол, тут учиться, надо ехать за границу, вот там образование… Это ведь не так. К вопросу рейтингов надо относиться очень серьезно. Необходимы независимые рейтинговые агентства. И если уж мы, вузы, соревнуемся, кто лучше, то и здесь нужен жесткий контроль. Посмотрите, как все следят за спортивными соревнованиями, чтобы там не было подлога, ошибки. Мы за то, чтобы играть и на чужом поле, и по общим правилам. Но пусть судейство будет объективным, а правила - известны заранее.

РГ: Кто вообще оценивает вузы в рейтингах?
Садовничий: Насколько я знаю, например, рейтинг ТАЙМС основывается на опросе независимых экспертов - где-то 60 процентов баллов набирается за счет этого. Известно, что значительная часть запросов попадает нашим выпускникам, работающим сейчас в зарубежных университетах. И, увы, известно, что не все поддерживают именно свой университет. Конечно, у каждого своя точка зрения. Но все-таки вы же получили базовое и основное образование, благодаря которому вас и приняли за границей, здесь, в России…

Игра в классику

РГ: Вопрос от читательницы с Урала: «Почему МГУ не развивает свою филиальную сеть? Филиалы у вас есть, но их значительно меньше, чем у других вузов».
Садовничий: Здесь либо полное непонимание ситуации, либо тонкий юмор. Филиальная сеть у МГУ есть. Конечно, есть вузы, где по 50 и по 100 филиалов, нам до них далеко. Я считаю, что это попросту собирание денег за пределами своей сферы. У Московского университета пять мощнейших филиалов: на Украине, в Азербайджане, в Казахстане, Узбекистане, Таджикистане. Например, филиал в Севастополе на Украине - это около тысячи студентов, они учатся за счет бюджета МГУ, наши профессора ездят к ним с лекциями, а в конце обучения студенты приезжают в Москву на год для дипломной работы.

В Астане около 800 студентов. Финансирование этого филиала - грант президента Назарбаева. Этих ребят мы тоже привозим в Москву на год, а то и на два. В Азербайджане чудный филиал. Президент этой страны отвел сейчас 7 гектаров земли на берегу моря, недалеко от центра Баку, под кампус. Сейчас как раз начинается строительство. В Ташкенте филиал в центре города, учится 400 человек. Кстати, сейчас обсуждается создание филиала в Бишкеке.

РГ: Вопрос от преподавателя Ольги Кабалик из Владивостока: «Нужно ли стране столько федеральных университетов, сколько сегодня создано?»
Садовничий: Это вопрос государственной политики и образования. Я считаю, что создание федеральных университетов в стратегически важных точках, таких как Юг России, Дальний Восток, Сибирь,- хорошая вещь. Дальний Восток - это форпост. В Сибири от университета до университета по две тысячи километров. Считаю, что это оправдано.

РГ: В Архангельске сейчас как раз формируется Северный федеральный университет. Там объединяются педагогический, лесотехнический институты, вроде бы собираются еще присоединить медицинский… И каких дров можно наломать с теми же медиками, когда их пытаются объединить с лесовиками или с технологами, которые корабли строят?
Садовничий: Вы сказали как раз то, что я думаю. Безусловно, можно натворить ошибок с таким формальным объединением, желая показать, что, мол, и так можем. Каждый институт - это своя школа. Насколько комфортно эти школы будут развиваться в новой структуре? Понимаете, иногда ради одной школы стоит держать и университет. В случае с Северным федеральным университетом конкретное решение следует принимать, взвесив все обстоятельства.

РГ: Не пора ли приступать к деуниверситизации образования? Вряд ли ставшие вдруг университетами бывшие институты стали лучше готовить узких специалистов.
Садовничий: Мое мнение: столько университетов в нашей стране не нужно. Сегодня их 3500 с филиалами. Мне иногда возражают: вы не хотите, чтобы ребята учились? Я как раз очень хочу, чтобы они учились. Но учиться можно и в меньшем количестве вузов. Посмотрите: у нас процветает халтура, некоторые такие «вузы» занимаются практически продажей дипломов. И уже причиненный вред от этого мы еще долго будем считать.

Конечно, надо сокращать количество вузов. Но как? Просто закрыть университеты и выставить студентов за порог нельзя. Значит, надо ужесточать систему лицензирования. Надо каждый раз оценивать, способен ли этот вуз учить на университетском уровне. Только после того как лицензия говорит, что нет, надо думать, как перевести ребят в более достойный университет. Этот путь, очевидно, правильный, но трудный.

РГ: Есть ли будущее у классического университетского образования в регионах?
Садовничий: Такая тревога есть. Но возьмем региональный классический университет, который по рейтингу или по классу ниже, чем столичный. Но по той роли, которую он играет для региона, его заменить ничем нельзя. Если этот университет убрать, то может весь регион уйти в никуда.

Мост в космос

РГ: Как вы видите развитие университетской науки, в частности, что в будущем будет с аспирантурами?
Садовничий: Я вообще считаю, что по ряду направлений для аспирантов надо увеличить срок обучения до четырех лет. По таким направлениям, как биология, физика, химия, три года просто мало. И надо регулировать направления подготовки.

РГ: Очень много сегодня аспирантов-гуманитариев, техников не хватает…
Садовничий: Вы правы. Случись что - а у нас и мосты строить некому. Я недавно был на Байконуре - запускали наш спутник. Что такое Байконур? Это территория нескольких европейских государств. Более десяти пусковых установок. Расстояние между ними - сотни километров. И обслуживает этот огромнейший комплекс десять тысяч специалистов: инженеров, техников, управленцев. Меня не покидала мысль: а вот сейчас мы не подготовим новых таких специалистов для поддержания этого комплекса. Что будет? Есть, конечно, и Бауманка, и МФТИ. Но этого мало. В целом уровень естественно-научного и инновационного образования необходимо поднимать.

РГ: Вопрос Игоря Зотова, педагога: «Бисмарк говорил: „Франко-прусскую войну выиграл не солдат, ее выиграл прусский учитель“. Может ли Россия добиться успеха с российскими учителями, которые находятся в таком бедном положении?» Виктор Антонович, вопрос не случаен: вы уже 15 лет председательствуете в Большом жюри главного педагогического конкурса «Учитель года».
Садовничий: Действительно, через конкурс прошли тысячи учителей. Со многими я знаком. Честно говоря, были времена, когда без слез нельзя было на эти конкурсы смотреть. Это были абсолютно брошенные люди. Сейчас многое изменилось в лучшую сторону, но все-таки положение учителя не то, каким должно быть. Но вот в школу по-прежнему не хотят идти работать. Непрестижно. А школе сегодня очень нужны не только педагоги, но и просто мастера своего дела, инженеры, например. Безусловно, нельзя в школу посылать любого, лишь бы только пошел. В царской России, например, были испытательные сроки для учителей. Только после этого допускали в класс. Я бы сегодня говорил о создании подобия ординатуры для педагогов.

РГ: В 2011 году МГУ и вся страна будут отмечать 300-летие Михаила Ломоносова. Как университет собирается отмечать эту большую дату? И как вы защищаете свой бренд?
Садовничий: В 2011 году мы запускаем большой 500-килограммовый спутник «Ломоносов». Мы уже выбрали платформу, в производстве все оборудование. Монтаж спутника будет осуществлять ВНИИЭМ. А оборудование делает наш университет. Подписаны все соглашения.

Еще один проект с именем «Ломоносов» - супервычислитель. Это имя предложил ученому совету для обсуждения президент страны. Супервычислитель мы уже запустили. Он, кстати, занял 12-е место в мире по количеству операций в секунду. В России - самый мощный, 414 терафлопс. А 1 терафлопс - это 1 триллион операций в секунду! В мире больше ни у одного университета нет собственного компьютера с такой скоростью.

РГ: Читатель по фамилии Гетман из Краснодара интересуется: какие качества нужно развивать студенту-математику, чтобы стать ректором МГУ?
Садовничий: Сразу скажу, что в ректоры абсолютно не собирался. Более того, в 1991 году, когда распался СССР, я был первым проректором университета и просто по определению считал, что на этом моя роль как администратора завершена. Я был молодым математиком, собирался и дальше заниматься только наукой. Но по воле случая попал на обсуждение в высокие кабинеты и услышал, что в ректоры МГУ рекомендуется человек, который, с моей точки зрения, никак не мог эффективно эту роль осуществлять. Тогда-то я и решил бороться. Так что это был случай. Но я вступил в борьбу и выиграл ее.

Мария Агранович

Чтобы связать свою жизнь с передовыми исследованиями в науке или с инновационным бизнесом, совсем не обязательно идти после школы в столичные вузы. Новосибирский государственный университет - один из тех российских вузов, в котором интеграция с наукой происходит на деле, а не на словах. Физический и медицинский факультеты, факультет естественных наук (или ФЕН, как его ласково здесь называют) регулярно становятся источником новостей о новых открытиях и разработках. Выпускники НГУ развивают инновационный бизнес здесь же, в новосибирском Академгородке, в котором находится вуз. Иностранные журналисты называют это место «Силиконовой тайгой», и приезжим остаётся только удивляться, как эффективно соединяются здесь некоторая сдержанная консервативность классического университета и смелость инновационных стартапов.

Михаил Петрович, как ректор вуза, расположенного именно в Сибири, видите ли Вы какую-то особую региональную специфику, которая свойственна именно вашему вузу и которой нет, возможно, у МГУ или СПбГУ?

- Если говорить о специфике Сибири, то, заметьте, все реформы в России всегда заканчивались здесь (улыбается) . Сибирь - это уникальное географическое пространство. С географической точки зрения университет расположен в центре страны, хотя вокруг - громадные малонаселённые территории. До любой точки Европы - примерно 7 часов непрерывного полёта. При этом университет находится в центре Новосибирского Академгородка, а это научная столица России, без всяких оговорок. Здесь на площади полтора-два квадратных километра сосредоточено 35 научно-исследовательских институтов Сибирского отделения Российской Академии наук (СО РАН) с очень мощной интеллектуальной и материальной базой. И сам университет в своё время был организован Сибирским отделением, и уже в этом его уникальность. Нет такого университета в России, который бы дал столько исследователей для всей Российской академии наук.

Только в настоящее время из 35 институтов, которые расположены здесь в шаговой доступности (кстати, это тоже уникально), 22 возглавляют выпускники нашего вуза. И сейчас, на этапе «омоложения», переизбрания директоров, это число не будет уменьшаться. Это тоже важный штрих к портрету университета. Генеральный директор технопарка новосибирского Академгородка - тоже выпускник мехмата, Дмитрий Верховод. Выпускники Новосибирского университета - это диаспора, которая раскидана по всем точкам Земного шара.

НГУ - участник программы «Проект 5-100», которая должна повысить позиции ведущих российских вузов в мировых рейтингах.

Университет был создан по принципам единства образования и науки. С самого начала здесь преподавали сотрудники исследовательских институтов. Это обучение через генерацию знаний: преподаватели всегда привносили в свои курсы нечто такое, что происходило на переднем крае науки. Примерно 80% наших преподавателей являются совместителями и работают в институтах. Это отличает нас даже от столичных вузов.

Ещё одна отличительная черта - воплощение идеи непрерывного образования. Мы ведём талантливых детей, начиная с физмат-школы (СУНЦ НГУ), проводим школьные олимпиады.

В своей программе, с которой Вы вступали на пост ректора, Вы говорили о том, что интеграция университета с РАН - то, над чем особенно надо работать. Вы в должности уже 3 года, что скажете, насколько это направление продвинулось?

- Эта интеграция как была с самого начала, так и остаётся. Важно её не потерять на нынешних крутых виражах, которые происходят в стране: тут и реформы в области образования и науки, и реформа РАН. Вопрос про интеграцию стоял с первого заседания первого учёного совета. 14 января 1960 года академик Векуа сказал, что наш университет интегрирован в СО РАН де-факто, а де-юре надо эту связь усиливать. На сегодняшний день в рамках программы «Проект 5-100» мы создали много совместных лабораторий с институтами Сибирского отделения, а именно 73. Нужно делать так, чтобы это было выгодно и институтам, и университету.

Если говорить на языке образования, то Академгородок - это супер-университет, и по потенциалу он нисколько не уступает ведущим университетам России, если рассматривать это как научно-образовательный комплекс. И, чтобы потенциал реализовывался, у институтов должна быть мотивация интегрироваться с университетом. Мы хотели бы, чтобы университет стал интеграционной площадкой для институтов, как раньше такой площадкой было Сибирское отделение. Здесь институты могли бы делать совместные проекты.

Студенты НГУ участвуют в исследованиях Института ядерной физики СО РАН.

Нам необходимо совместно с Институтами организовывать сетевую аспирантуру, ведь большинство аспирантов институтов СО РАН - это выпускники НГУ. Университет должен входить в совместные советы по присуждению ученых степеней.

А так - мы интегрируемся, никаких «трещин» между университетом и институтами нет. Я сам выходец из академической среды, по-прежнему остаюсь по совместительству заведующим лабораторией. Все 10 ректоров университета имели академический бэкграунд, в кресле ректора оказывались люди, которые работали в науке.

На недавней встрече с Вами и Сергеем Белоусовым, председателем попечительского совета НГУ, затрагивался вопрос о том, должен ли НГУ позиционировать себя как элитарный вуз. Какое ваше мнение? Ведь такое позиционирование способно оттолкнуть хороших, но не самых выдающихся местных студентов, хотя и привлечь при этом большее количество студентов из других регионов или даже из-за границы. На кого, скажем так, больше ориентирован вуз?

- Я считаю, что это миссия НГУ - готовить интеллектуальную элиту для науки, образования, высокотехнологичных предприятий, бизнеса. НГУ должен позиционировать себя и быть элитарным вузом, потому что иначе мы потеряем наши конкурентные преимущества.

Университет всегда готовил исследователей. Даже если мы сейчас делаем крен в сторону инженерии, то необходимо готовить инженеров-творцов, а не инженеров-исполнителей.

Ректор НГУ вместе с коллегами посещают новый корпус университета, который вот-вот будет сдан в эксплуатацию. Не каждый вуз может похвастаться новыми корпусами, строительство которых не остановил экономический кризис.

Позиционирование себя элитарным вузом ни в коей мере не должно оттолкнуть талантливых студентов, наоборот - это будет притягивать. Нельзя в угоду коньюктуры отступать от своей исторической миссии. Мы стараемся привлекать студентов из других регионов России и из-за рубежа. Несмотря на то, что ЕГЭ делает вуз доступнее для абитуриентов из других регионов при наличии соответствующих баллов, средний балл ЕГЭ у нас остаётся очень высокий. Это третье место среди российских классических университетов. Мы 15-е по среднему баллу ЕГЭ в общем списке и первые среди нестоличных вузов.

В Академгородке есть свой бизнес-инкубатор. Как Вы думаете, не нужно ли работу со стартапами выводить на какой-то новый уровень, например, начать преподавать в вузах курсы по разработке стартапов?

- Что касается бизнес-инкубатора, то мы в основном работаем в технопарке. В технопарке более 80% резидентов и сотрудников - это выпускники НГУ. Если вы посмотрите летние и зимние школы Академпарка, то там более 50% участников - это наши выпускники.

Мы вносим большой вклад в стартапы, готовя людей, которые способны заниматься высокотехнологичным наукоёмким производством. Если говорить о движении в сторону инженерии, мы сейчас организуем несколько направлений инженерной подготовки: приборостроение, энергоэффективный катализ, биотехнологии.

Такой, не самый серьёзный, но, тем не менее, актуальный вопрос. Буквально пару недель назад появилась новость о том, что Калифорнийский Университет в Беркли ввёл в программу своих летних семинаров шестинедельный курс по популярному сериалу «Игра престолов», в рамках которого разбирается этот сериал как культурный феномен. Из более давних примеров: там же в Беркли уже несколько лет как появился курс по компьютерной игре Starcraft, там изучают военную теорию и теорию игр. Как Вы относитесь к такому явлению? Нужно ли какие-то такие яркие культурные феномены интегрировать в образовательный процесс? Или же образование, особенно классическое университетское, должно быть от этого свободно?

- Действительно, геймификация обучения активно используется в топовых западных университетах. Это своеобразный ответ на вызовы времени: в вузы приходит «цифровое поколение», которое можно мотивировать такого рода приёмами. Но они, безусловно, не являются альтернативой классического университетского образования. Это, скорее, факультативная его составляющая.

Сейчас образование активно уходит в интернет. Феномен массовых открытых онлайн-курсов и иже с ними уже стал достаточно общим местом. И в России вузы тоже вынуждены считаться с этой тенденцией и вводить системы дистанционного обучения. А как с этим обстоят дела в НГУ?

Массовое онлайн обучение в НГУ развивается. В 2014 году разработаны три открытых электронных курса, предназначенные для размещения на аккредитованных Государственным институтом русского языка им. А.С. Пушкина платформах и обучения иностранных слушателей на русском языке: «Биология», «Практический курс русского языка: орфография, пунктуация и культура речи», «На пороге цивилизации: археология палеометалла Евразии». 14 сентября 2015 года на международной конференции по новым образовательным технологиям EdCrunch в Москве будет объявлено о выходе НГУ на международную площадку онлайн обучения. Интрига заключается в том, что сегодня мы не можем огласить название платформы и названия курсов.

От редакции: На момент выхода интервью интрига была раскрыта. НГУ запускает два бесплатных курса - по генетике и основам вирусологии - на платорме Coursera. Курс по основам вирусологии ведёт известный учёный Сергей Нетёсов со своими коллегами. Именно в его лаборатории был расшифрован геном вируса Эбола. Запуск этих курсов означает для университета выход на глобальный рынок онлайн-образования. Новость об этом размещена на официальном сайте вуза.

Как вы относитесь к тому, что студенты проходят курсы на онлайн-платформах, например, на Coursera? Не думаете ли вы как-то учитывать полученные за такие курсы сертификаты в офлайн-обучении студентов?

- Если Вы знаете, то в РФ создан некий аналог Coursera - «Российская национальная платформа открытого образования» . Министерство образования и науки РФ рекомендует вузам перезачитывать результаты обучения, полученные при освоении онлайн-курсов, размещённых на этой платформе, например, в качестве факультативных дисциплин. Этот вопрос сейчас прорабатывается в нашем университете.

В 2014 году НГУ занял третье место среди российских вузов по среднему баллу ЕГЭ среди поступивших. Как вы при этом относитесь к ЕГЭ - это эффективный способ проверить готовность абитуриентов учиться в вашем вузе? Или вы скорее ориентированы на олимпиады и олимпиадников?

- Конечно, ЕГЭ позволяет «на входе» определить готовность человека учиться у нас, но для нас предпочтительнее люди, которые поступают по олимпиадам. И таких, кстати, довольно много на естественно-научных факультетах. Они в основном идут на физфак и на ФЕН. В прошлом году мы отследили такую статистику: олимпиадники во время первых сессий по среднему баллу, примерно на балл опережают тех, кто прошёл по ЕГЭ. Правда, это не очень характеризует, как дальше сложится их судьба. Но вообще олимпиадники учатся лучше. Умение решать нестандартные задачи - это очень важно. Все мы, старшее и среднее поколение, поступали через экзамены. На физфаке сдавали 5 экзаменов: физика письменно и устно, математика письменно и устно, сочинение.

На таких экзаменах главным было умение решать нестандартные задачи. Задачи были распределены по уровням сложности. Можно было решить две из пяти и получить «тройку», а можно - одну, но сложную, и получить «четвёрку». Экзамены позволяли отбирать людей, которые умеют нестандартно мыслить.

Как вы в принципе относитесь к различным рейтингам вузов? Как к неизбежному злу, которое надо учитывать в своей работе просто потому, что так сложилось, или же всё-таки как к какому-то объективному показателю, который отражает реальную картину?

В рейтингах надо участвовать. Это своего рода зеркало, в которое вузы должны смотреться. Единственное, что нужно требовать от рейтинга - чтобы в нём были объективные критерии. Нам тяжело тягаться по репутации с вузами Москвы и Санкт-Петербурга, но есть объективные показатели. И, как бы нас ни оценивали, мы всегда оказываемся в десятке лидеров среди российских вузов.

Вузы в Сибири тоже различны. НГУ не похож на Томский государственный университет или другие ведущие сибирские ВУЗы. Новосибирский университет очень молодой, но, тем не менее, у него сформировались традиции, которые есть только здесь. Наш слоган - «Мы не сделаем вас умнее, мы научим вас думать» - он соответствует духу университета.

От редакции: На днях опубликована русифицированная версия QS World University Rankings - Мирового рейтинга лучших университетов по версии британской консалтинговой компании Quacquarelli Symonds. НГУ занимает в нём 317-ю позицию. Это третье место среди российских вузов - впереди только МГУ и СПбГУ, - и первое среди участников программы «Проект 5-100».

Говорят, в околоуниверситетских кругах есть определённые опасения, не закроет ли ректор, то есть Вы, гуманитарный факультет. С чем такие опасения связаны? И как быть, в таком случае, с сильной археологической школой, которая тоже делает НГУ имя? Есть ведь примеры успешного соседства гуманитарного и технического направления в университетах?

Это сложный для меня вопрос, но на самом деле ректор не собирается закрывать ни одно гуманитарное направление. Может быть, количество юридических лиц изменится. Идёт речь о том, чтобы объединить гуманитарные направления под неким «зонтиком». Но ни одно гуманитарное направление мы закрывать не собираемся. Факультет - это одно, а направления - это другое. Классический университет несет ещё и социо-культурную миссию, и мы просто не можем отказаться от неё.

Сергей Белоусов, когда его спросили, каким он видит некий идеальный вуз, перечислил иностранные языки, дизайн и психологию. А какие три вещи назвали бы Вы? В чём со списком Сергея Вы согласны?

- Инженерное направление, он назвал дизайном, с этим я согласен. Следующее - это медицина, в целом науки о живом, и фундаментальные науки. Я бы добавил гуманитарные науки, без них классический университет невозможен.

- Если бы вам удались все те реформы, которые вы задумали (уже реализуете или только держите в голове), то как бы выглядел НГУ? А его взаимодействие с СО РАН и институтами?

- Знать бы, что я задумал (улыбается)! Многое из того, что задумали «отцы-основатели», уже реализовано. Мне трудно сказать, куда нас выведет кривая взаимодействия с институтами и к чему выведет реформа университета. Очень важно, чтобы то, что есть сейчас на территории Академгородка, представляло собой единый научно-образовательный комплекс. Чтобы у нас не было барьеров - материальных, интеллектуальных, финансовых. Необходимо, чтобы происходило омоложение кадрового состава, улучшалась научно-образовательная и социальная инфраструктура.

Главное - идти эволюционным путём. Революциями ситуацию не улучшить. Тут особая среда, особый мир, особый дух, и именно все лучшее здесь надо сохранить.

Здравствуйте. Я - Кропачев Николай Михайлович, ректор Санкт-Петербургского государственного университета - первого университета России.

О корееведении в СПбГУ

В нашем университете впервые в Европе появилось преподавание корейского языка, это произошло 120 лет назад. Исследования в области корееведения развивались постоянно. Почему же кафедра была создана совсем недавно? Интересные цифры. На сегодняшний день по программам бакалавриата и магистратуры обучается свыше 800 студентов по тематике, связанной с Кореей. Это магистратура и бакалавриат. 800 студентов - это большая цифра, которая говорит о большом интересе.

С открытием образовательных программ в области юриспруденции, экономики, туризма с корейским компонентом растет количество студентов: ребята, которые поступают на эти программы, уверены в трудоустройстве. Они понимают, что знание Кореи, корейской культуры, литературы и искусства позволит им хорошо трудоустроиться и успешно жить.

О памятнике Пак Кённи в СПбГУ

Я хотел бы напомнить, что несколько лет назад в Сеуле был открыт памятник великому русскому поэту Александру Пушкину. Мы сразу же договорились с нашими корейскими друзьями, что мы, конечно же, установим и в России памятник выдающемуся деятелю культуры Кореи (Министры культуры России и Республики Корея открыли в СПбГУ памятник Пак Кённи).

Думаю, что Пак Кённи - тот человек, чье творчество объединяет пока разделенную на две части, но все же единую Корею. Это человек, который в своем творчестве отражает те исторические события, те проблемы, с которыми сталкивается корейский народ, независимо от того, на какой части территории Кореи он сейчас живет.

Как только вышел перевод первого тома великого собрания «Земля» на русском языке, количество людей, знающих и понимающих творчество Пак Кённи, еще больше увеличилось.

О присвоении звания «почетный гражданин Сеула»

Моя дочка шутит: «Папа, а передается ли это звание по наследству? Могу ли я стать почетным гражданином Сеула?» Я ей говорю: «Нет, но у тебя есть все основания, чтобы самой заслужить это почетное звание». Она прекрасно учится, и я ей горжусь.

Об отношениях России и Республики Корея

Долгое время корейские исследования ограничивались изучением языка и культуры Кореи. Но пока не очень движутся экономические проекты. Что этому мешает? Мне кажется, что этому мешает отсутствие необходимого количества людей - специалистов в области экономики, туризма, права, менеджмента Кореи. Мы пытаемся в нашем университете решить эту задачу настолько, насколько мы можем, и подготовить специалистов по всем этим направлениям, знающих, повторюсь, экономику, право, менеджмент Кореи и корейский язык.